«Нельзя безоговорочно и как бы считая иное невозможным полагать, что логика и «логическое» суть единственные способы определения мышления. С другой стороны, вовсе не случай привел к тому, что учение о мышлении стало "логикой".

Как бы там ни было, ссылка на логику в целях ограничения сущности мышления есть уже потому сомнительное предприятие, что не только отдельные ее разделы и теории остаются под вопросом, но и вся логика как таковая. Поэтому «логику» следует ставить в кавычки.

Это происходит не потому, что мы собираемся отрицать «логическое» в смысле верно построенной мысли. Ради самого мышления мы стараемся как раз добыть то, чем определяется сущность мышления, алетейя и фюзис (истина и бытие — АШ), бытие как несокрытость, то, что как раз из-за «логики» и утрачено» (Там же, с. 199–200).

Утрачено в том смысле, что учение, назвавшее себя логикой, присвоило себе монополию на знание того, что надо считать правильным, и судит тех, кто пытается сквозь знания о том, что есть «правильное сегодня мышление», прорваться к Логосу. Сегодня правильным считается математическая или символическая логика! Недавно была индуктивная. Чуть раньше — формальная! И кто не с нами, тот против нас.

Сами учителя логики старательно приписывают свою «логику» к орудиям познания истины. Однако «логика» не имеет отношения ни к поиску истины, ни вообще к философии, как к любви к мудрости. Логика в этом похожа на психиатрию, которая не лечит никакую душу, несмотря на название, и на современную психологию, которая никакую душу не изучает. «Логика» не интересуется логосом, «логика» учит тому, как мыслить «правильно».

«С каких пор существует логика, которая, еще и сегодня владея нашим мышлением и сказыванием, издревле определяет грамматическое понимание языка и тем самым основу европейской установки в отношении языка вообще? С какого времени начинается выработка логики?

С того самого времени, как заканчивается греческая философия, становясь делом школы, организации и техники…

Логика — изобретение школьных учителей, а не философов! И там, где философы пользуются ею, это совершается из более основательных побуждений, не в интересах логики» (Там же, с. 200).

Кто-то делает прорыв, пронзает слои сознания, заполненные бесконечными облаками образов, своим созерцанием и прозревает то, что является их источником и сущностью, то, что прямо связано с моей природой и, похоже, с божественностью. И если он поделился этим плодом своего упорного созерцания с другими, они не берут урок труда и созерцания, они берут сразу плод и начинают его есть, вырабатывая правила поедания… Так рождались многие религии, так рождалась, мне кажется, буддийская наука о просветлении, и так же рождалась логика…

«Логика как выявление строения форм мышления и как разработка его правил могла возникнуть лишь тогда, когда уже произошло разделение бытия и мышления, и притом определенным образом и под особым углом зрения. В связи с этим сама логика и ее история никогда не смогут удовлетворительно разъяснить сущность этого разделения между бытием и мыитением и его происхождение.

Со своей стороны, логика, что касается ее происхождения и права претендовать на определяющее толкование мышления, нуждается в объяснении и обосновании» (Там же).

«Логика», какой ее подают сейчас нам, определенно нуждается в объяснении, поскольку она совершенно непонятна, и ее, как в старом анекдоте, «понять нельзя, можно только запомнить». И в неменьшей мере она нуждается в обосновании, то есть в возвращении той основы, из которой она когда-то, как кажется, рождалась.

Сомневаюсь в этом, потому что прозрение учителя и использование плода учениками, в действительности, никак не стирает непроходимую грань или даже пропасть между тем, кто прозрел, и тем, кто поел. Творившие логику никогда не знали Логоса! Они лишь использовали готовое прозрение…

Я собирался изложить в этих главах сомнение Хайдеггера в логике, я изложил его. Что же сам он считал ценным в логике и, собственно, логикой, я, пожалуй, расскажу тогда, когда перейду к извлечению из нее этого полезного.

Полезным в логике, в первую очередь, являются не правила мышления, а перст, указующий на Логос. Но в рамках более узкой ступени движения к себе мне будет важно и то, что логика говорит о рассуждении.

Рассуждение — всеобщая способность, причем как людей науки, так и обычных людей. Поэтому оно применяется и в быту, и во всех науках. Его часто не видят, как воздух, и плохо узнают, потому что в мире отсутствует культура, обучающая рассуждению. Но применяют рассуждение все и постоянно.

Однако есть несколько наук, которые поминают рассуждение в числе своих предметов, или должны поминать. Это, на мой взгляд, психология, философия и логика. Другие науки, которые тоже, в ходе своих рассуждений используют это слово и понятие, я не рассматриваю. Но психологи, логики и философы должны не только поминать, но и обучать рассуждению.