Как же надо не уважать читателей, чтобы рассказывать подобные небылицы.

А что было потом? А потом будущий академик стал заниматься «наукой» — трудился в Криминалистическом кабинете. Чтобы читатели не пугались, Дмитрий Сергеевич пояснял, что занимался он в этом кабинете розыском бездомных детей [2183] . Откуда же бездомные дети на Соловках? Ответ может быть только один — это были малолетние беглецы из числа ссыльных или осуждённых. Значит, если отвлечься от «науки», Дмитрий Сергеевич занимался розыском беглых.

Однажды в лагере, — писал Дмитрий Сергеевич, — ему удалось увидеть своё личное дело, «поверх которого стояла надпись «Имел связь с повстанцами на Соловках» [2184] . Это откровение вызывает сразу несколько вопросов. Во — первых, откуда — «повстанцы» на Соловках? Во — вторых, неужели при таком криминале его взяли бы в Кримкаб? А, в — третьих, кто же допустил его в архив лагеря? Значит, к тому времени он был там своим человеком.

Удивительная история случилась и с освобождением. Поведав о том, как его перевели с Соловков на строительство Беломорканала, Дмитрий Сергеевич утверждает, будто бы по окончании этого строительства все заключённые были освобождены. «Меня осенью 1931 года увезли с Соловков, и 4 августа 1932 года я был освобождён с «красной чертою»… «Красная черта» — это значит, что я был освобождён как ударник Беломорско — Балтийского канала: к этому времени он был закончен, и Сталин, в восторге, всех строителей освободил» [2185] .

Действительно, по завершении строительства канала имело место «освобождение» заключённых; правда, не всех, а только «особого отличившихся» [2186] . Но сочиняя свою «легенду», Д.С. Лихачёв допустил одну маленькую оплошность: «канал был принят в эксплуатацию» 2 августа 1933 г. [2187] , а Дмитрий Сергеевич освобождён 4 августа 1932 г., на год раньше, т. е. не по окончании, а в разгар строительства канала. Следовательно, его освободили досрочно и со снятием ограничений на жительство за какие — то другие заслуги.

Это умозаключение подтверждает тот факт, что, вернувшись в Ленинград, Дмитрий Сергеевич сразу же нашёл место «литературного редактора в Соцэкгизе» [2188] . Для тех, кто не имеет представления о том времени, следует отметить, что в СССР существовала цензура, и обязанность литературного редактора заключалась в том, чтобы следить не только за литературным стилем, но и идейным духом автора.

Как же могли столь ответственное дело доверить не только беспартийному, но и вчерашнему лагернику?

Не успел Дмитрий Сергеевич вернуться в Ленинград, как осенью 1932 г. началась паспортная реформа. Эта была массовая чистка советских городов от неблагонадёжных элементов. Но она не затронула бывшего зэка. После убийства С.М. Кирова в 1934 г. грянула операция «Бывшие люди», жертвами которой тоже стали неблагонадёжные лица. И она обошла стороной Дмитрия Сергеевича. Более того, в 1935 г. с него сняли судимость. А в 1937 г., когда волна сталинского террора накрыла Академию наук, бывшего лагерника взяли для укрепления её кадров [2189] .

Стоит ли удивляться после этого слухам о сотрудничестве Д.С. Лихачёва с госбезопасностью [2190] . Не в этом ли следует искать объяснение, как бывший антисемит оказался в одной лодке с евреем Д. Соросом.

Для руководства фондом «Культурная инициатива» были привлечены и другие видные представители советской интеллигенции.

«Им, — имея в виду названный фонд, писал Д. Сорос, — руководит независимое правление, состоящее из советских граждан, за исключением исполнительного директора моего фонда в Нью — Йорке. Список членов правления можно расценивать как справочник «Кто есть кто в гласности»: Юрий Афанасьев, историк, Григорий Бакланов, писатель… Тенгиз Буачидзе, филолог и писатель, Даниил Гранин, писатель… Валентин Распутин, писатель… Борис Раушенбах, специалист в области систем управления… Татьяна Заславская, социолог» [2191] .

Можно понять, как в руководстве фонда оказались бывший член редакции главного теоретического органа КПСС — журнала «Коммунист» Ю. Афанасьев, главный редактор журнала «Знамя» Г. Бакланов, писатель Д. Гранин, академик Т. Заславская. Но как туда попал В. Распутин, известно только одному Богу. Может быть, об этом знал ещё шеф КГБ [2192] .

«Мы, — признаётся Г.О. Павловский, — обсуждали тему выборов с Румянцевым и Соросом. Ему понравилась идея «русской игры». Удалось договориться о выделении средств на программу «Гражданское общество». Я, Пельман и Игрунов были сделаны его директорами. Деньги Сороса были нарезаны на фанты, которые позволили оснастить гражданские группы компьютерами, факсами, ксероксами и другим офисным оборудованием. Издавали бюллетень «Выборы — 90» [2193] .

Отмечая, что «значительную помощь «демократам» на выборах 1989–1990 гг. оказал Д. Сорос», один из неформалов тех лет, А.В. Шубин, пишет: «Вероятно, это было крупнейшее вливание, по некоторым данным миллион долларов» [2194] .

Тогда же, осенью 1989 г., возникла идея создания в Москве Советско — Американского университета. По свидетельству А. Мурашёва, у истоков этого проекта стоял академик Ю.А. Осипьян [2195] . Когда и как начались эти переговоры, ещё требует выяснения. Можно лишь отметить, что 13 октября 1989 г. А.С. Черняев информировал М.С. Горбачёва, что «на эту тему Бейкер с Бушем уже разговаривал» [2196] .