По всей видимости, это означало, что М.С. Горбачёв согласился признать независимость прибалтийских республик, а Д. Буш — вхождение их в состав реформируемого Советского Союза на конфедеральных или иных условиях.

«Когда по своим каналам, через разведку, контрразведку, — вспоминал В.А. Крючков, — мы получали материалы о состоявшихся переговорах Горбачёва в Рейкьявике, на Мальте, в других местах, мы поражались тематике и содержанию этих бесед. Уже тогда откровенно говорили о продаже ГДР. О смене политического строя в нашей стране. О коренной перестройке взаимоотношений между западными странами и СССР» [2234] .

Оценивая это событие, Анатолий Громыко пишет: «Встреча на Мальте войдёт в историю дипломатии как «советский Мюнхен». После него, как любил выражаться Михаил Сергеевич, «процесс пошёл». Как Нерон сжёг Рим, так и Горбачёв… развалил государство» [2235] . В связи с этим сын А.А. Громыко характеризовал встречу на Мальте как «мальтийский Мюнхен», как «политический и дипломатический Чернобыль» [2236] .

Все два дня на море бушевал страшный шторм [2237] . Как будто бы природа возмущалась переговорами.

Почему для этой встречи была избрана Мальта, ещё предстоит выяснить. Некоторые авторы считают, что подобный выбор был связан с тем, что именно здесь расположена резиденция Мальтийского ордена.

«Заключение важной договорённости именно на Мальте, столице ордена Мальтийских рыцарей, кавалерами которого являются члены Трёхсторонней комиссии и Бильдербергского клуба, — пишет О. Платонов, — как бы символизировало новый этап отношений между мировой закулисой и согласившихся на предательство Родины руководителей КПСС» [2238] .

Учитывая, что вопрос о выборе места для международных переговоров никогда не бывает случайным, а также принимая во внимание значение достигнутых на Мальте соглашений, следует признать, что эта версия заслуживает внимания.

В 1989 г., когда «перестройка» вступила в свою решающую стадию, среди её «архитекторов» произошло новое обострение противоречий. 13 февраля 1993 г. В.А. Крючков опубликовал на страницах «Советской России» фрагмент из своих воспоминаний под названием «Посол беды».

«Начиная с 1989 г., - утверждал он, — в Комитет государственной безопасности стала поступать крайне тревожная информация, указывающая на связи Яковлева с американскими спецслужбами. Впервые подобные сведения были получены ещё в 1960 году. Тогда Яковлев с группой советских стажёров, в числе которых был и небезызвестный ныне Олег Калугин, в течение одного года стажировался в США в Колумбийском университете… Он пошёл на несанкционированный контакт с американцами, а когда нам стало об этом известно, изобразил дело таким образом, будто сделал это в стремлении получить нужные для Советской страны материалы из закрытой библиотеки. Инициатива Яковлева не была поддержана представителями нашей службы безопасности и дальнейшего развития, будем считать, не получила» [2239] .

Следует отметить, что в советские времена на стажировку за границу обычно посылали: а) по родству, б) по блату или в) по службе. Поскольку у А.Н. Яковлева к этому времени не было ни первого, ни второго, остаётся только одно — на стажировке в США он оказался «по службе».

В связи с этим обращает на себя внимание свидетельство В.И. Болдина: «Яковлев, вернувшись в Москву из Канады, рассказывал, что во время учёбы в Колумбийском университете, роясь в библиотеках, встречаясь с американскими учёными, доставал такую информацию и отыскивал такие источники, за которыми наша агентура охотилась не один год» [2240] .

Следовательно, во время стажировки Александр Николаевич занимался не только научными делами. Неслучайно, видимо, трое из четырёх советских стажёров, бывших тогда в Колумбийском университете, являлись штатными сотрудниками КГБ и ГРУ [2241] .

Поэтому версия о возможности вступления А.Н. Яковлева в несанкционированный контакт с сотрудниками ЦРУ представляется сомнительной. Если бы подобный контакт действительно имел место и был замечен, на его карьере был бы поставлен крест. Между тем после возвращения из США вчерашний аспирант АОН сумел сделать сногсшибательную карьеру и через пять лет стал одним из руководителей отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС. Если бы упоминаемая В.А. Крючковым несанкционированная встреча действительно бросала тень подозрения на А.Н. Яковлева, ему ни в коем случае не доверили бы в 1973 г. советское посольство в Канаде.

Более важным в воспоминаниях В.А. Крючкова является утверждение о том, что «крайне тревожная информация, указывающая на связи Яковлева с американскими спецслужбами» стала поступать с 1989 г. В.А. Крючков писал, что, посоветовавшись по этому поводу с В.И. Болдиным, он поставил в известность об этом М.С. Горбачёва [2242] .

«Нужно было видеть состояние Михаила Сергеевича! — писал шеф КГБ. — Он был в полном смятении, никак не мог совладеть со своими чувствами», а затем вдруг предложил В.А. Крючкову поговорить на эту тему с А.Н. Яковлевым: «Посмотрим, что он тебе на это скажет» [2243] .