Шрифт:
Если Адриан унаследовал черты матери, как во внешности, так и в характере, то Джеймс пошел в отца. Двое вспыльчивых упрямцев в одной семье – это, пожалуй, перебор, но природе не прикажешь.
Джеймс – яркий, похожий на южанина, крепкого телосложения, с черными как смоль волосами и щеточкой усов над пухлой верхней губой, был воплощением жесткости и дерзости. Вздумай он пойти в актеры, ему неизменно доставались бы роли отъявленных злодеев, коварных соблазнителей и героев-любовников – слишком однозначный типаж. О том, что они с Адрианом братья, говорил только разрез глаз и стальной стержень воли, присущий им обоим.
Тетя Маргарет иногда винила себя, что недодала Джеймсу семейного тепла и ласки, но разве она виновата в том, что он их никогда не хотел?
5
Внизу кто-то стучал в дверь. Анна натянула на голову одеяло и пожелала этому кому-то приятного времяпрепровождения.
Видимо, времяпрепровождение ему и вправду понравилось, потому что стук продолжался минут пять. Ну, кого принесла нелегкая? Весь город знает, что в понедельник у нее выходной! Она села на кровати и взъерошила волосы, которые в этом явно не нуждались, но думать стало полегче.
Где-то в глубине души шевельнулся страх – а вдруг полиция все-таки прознала про случай с Эйдом?
Нет. Быть не может. Зато это может быть сам Эйд…
В оконное стекло звякнула монетка.
Стал бы граф Рочестерский таким образом вызывать ее на беседу?
Анна накинула пеньюар и выглянула.
Стал бы.
Это свидетельствовало о том, что у него к ней дело несомненной важности. Анна полагала, что у деликатного Адриана должен быть сверхсрочный повод, чтобы он позволил себе побеспокоить ее утром единственного выходного дня. Она махнула ему рукой – мол, сейчас открою.
Сейчас, правда, несколько затянулось: ну нельзя же появиться перед ним, как есть, – в пеньюаре, растрепанной, неумытой и бледной!
Когда она распахнула перед ним дверь, то выглядела уже несравнимо лучше – ни грамма косметики, зато терракотовый джемпер подчеркивает природные краски лица, волосы зачесаны назад, улыбка играет на губах. Возможно, он даже не заметит, что она не выспалась.
– Привет, Эйд!
– Привет. Прости, что так рано… – Он выглядел немного измученным. Беззаботная веселость, которая расцвела в нем в последние дни, вмиг испарилась. Что-то не так. Очень сильно не так.
– Да ничего страшного, – вежливо солгала Анна. Интересно, почему ложь повсеместно осуждается, а вранье из вежливости только приветствуется? Попробуй иной раз сказать человеку правду… – Заходи.
– Спасибо. Я не хотел тебя будить, но подумал, что, если я просто исчезну на пару дней, это будет гораздо хуже.
– А ты собираешься исчезнуть? – удивилась Анна. Голос ее прозвучал расстроенно, так очевидно расстроенно, что она даже смутилась.
– Да, возникли неотложные дела в Лондоне.
– А-а. Кофе будешь?
– Лучше чай. Черный. И очень крепкий.
– Вот это да. Ладно, сейчас заварю. Садись.
Он занял свое обычное место – поближе к ней.
– Хочешь рассказать, что случилось? – тактично спросила Анна, включая газ под своим антикварным чайником.
– Пожалуй, нет. Мелкие неприятности, если честно, но они требуют моего вмешательства. – Адриан коротко вздохнул.
– Мелкие проблемы – это тоже проблемы. И их тоже нужно решать. Хорошо, если ты при том не переоцениваешь их масштаб, – заметила Анна.
– Есть еще нюансы. Например, иногда на тебя вешают проблемы, которые ты не хочешь, а по правде говоря, и вовсе не обязан решать.
– Хм. Это цена, которую нужно платить за некоторые отношения. Любовные, семейные, дружеские…
– Когда ты в конце-то концов дашь мне свою книгу? Я хочу постичь ту вселенскую мудрость, которую ты наверняка в нее заложила.
Анна хмыкнула.
– Ничего я никуда не закладывала. А ты не уходи от темы. Мы говорили о твоих проблемах, а не о моих.
– Да в общем-то и не о моих. – Адриан помолчал, посмотрел, как Анна ополаскивает горячей водой белый заварочный чайник. – У Сьюзен неприятности с отцом, она хочет, чтобы я помог ей уладить конфликт.
– А, понятно.
Сьюзен. Разумеется, Анна про нее слышала, не очень много, но смысл понятен. Возможно, ей понятен больше, чем самому Адриану. Молоденькая девочка, красивая, умная, ему – ровня, наверняка десять тысяч раз обдумала перспективы развития их отношений. Наверняка ей не нравится то, что они до сих пор друзья. В семнадцать это еще можно пережить и утешать себя тем, что любовниц у него может быть сколько угодно, а вот лучшая подруга – только одна, и это в некотором смысле даже ставит ее на пьедестал. Но в двадцать ситуация начинает раздражать, а в двадцать три… В общем, отношения либо изменятся, либо прекратятся совсем. Причем в обозримом будущем. Анна вздохнула. Она была убеждена, что «маленькая Сьюзен» влюблена в своего «большого Эйда» без памяти. То, что в Адриана можно не влюбиться, просто не приходило Анне в голову.