Мысль была настолько дикой, что Анна забеспокоилась – а не горячечный ли это бред? Хуже могла быть только идея выйти замуж за Клайва…

То ли аспирин был на самом деле волшебным, то ли у Анны был дар самовнушения, то ли болезнь на самом деле была не болезнью, а чем-то иным, науке неизвестным, но уже через час об утреннем недомогании напоминало лишь ощущение сухости в глазах и некоторая замедленность движений. Впрочем, посетителей почти не было, за утро Анна сварила только четыре чашки кофе, из которых одна предназначалась ей самой, и медлить она могла сколько душе угодно. Если кто-то и счел смертельным оскорблением закрытую в неположенный час дверь кофейни, то никак своего недовольства пока не выразил.

Она уже было расслабилась и взялась за Мильтона, которого ей не так давно захотелось перечитатать – разговаривали с Адрианом о традиции героизировать отступников и бунтарей, – но тут на пороге возник Джеймс.

Анна мысленно застонала.

– Доброе утро, – сказал он.

– Доброе, – приветливо-отстраненно улыбнулась Анна.

– А я вот проходил мимо и решил зайти на чашечку кофе.

– Превосходно, – равнодушно отозвалась Анна. – Какой предпочитаете сегодня?

– По-венски.

– У меня кончился шоколад, – солгала Анна в надежде, что он пойдет куда-нибудь в другое место пить свой любимый утренний кофе.

Не тут-то было.

– Тогда любой другой на ваш вкус.

– Хорошо, в течение пяти минут заказ будет готов. Пожалуйста, займите место за столиком…

– Опасаетесь, что я на вас наброшусь?

– Нет, опасаюсь, что вас атакуют мои вирусы. Я приболела.

– Давайте повесим на дверь табличку «закрыто» и попробуем вас полечить? – невинно предложил Джеймс.

– Для этого вовсе не обязательно закрывать кофейню. – Анна с улыбкой продемонстрировала банку меда и положила себе в чашку с чаем две большие ложки.

Анну так и подмывало сварить ему какую-нибудь безвкусную дрянь, но, во-первых, она плохо представляла, как это можно сделать, имея на руках только лучшее кофейное зерно, а во-вторых, профессиональная гордость не позволяла портить репутацию своего заведения.

Она сварила ему банальный крепкий эспрессо в эспрессо-машине и для проформы добавила туда взбитых сливок. Если он и остался разочарован, то виду не подал, продолжал буравить ее взглядом.

– Как дела у миссис Хиггинс? – осведомилась Анна. На некоторых людей светская беседа действует сильнее, чем грубость.

– Все в порядке. Про Адриана и не спрашивайте, ничего не знаю. Хотя, может быть, знаете вы?

С какой бы это стати?! – возмутилась Анна, но вслух ничего не сказала и только равнодушно пожала плечами. Какой неприятный тип. В нем слишком много желчи. И как она вчера этого не разглядела?

Все шло не по плану. Джеймс злился. То нежное и чувственное, что вчера он своим безошибочным чутьем распознал в ней, сегодня будто заледенело. Осталась нервозность, немного замедленная пластика, а вот женскость, страстность – ушла. Может, и вправду дело в болезни? Или она так рассердилась на него за вчерашнее, что теперь отвергает даже на уровне инстинктов?

– Анна, я очень обидел вас вчера? – Он решился на ход конем. Не в правилах Джеймса извиниться.

Колкий взгляд из-под черных ресниц.

– Знаете, Джеймс, мне бы не хотелось вспоминать о том эпизоде. Интересно говорить про солнечные и лунные затмения, а не о затмениях сознания.

Джеймс ухмыльнулся. Никто не знал, что под этой нахальной гримасой скрывалось его поражение.

Сам Джеймс в свои поражения категорически не верил.

Это еще не последний ход, леди бариста. Он достал и с отвращением смял в пальцах сигару.

– Сюрприз! – счастливо провозгласила Сьюзен.

Да уж, сюрприз. Кого Адриан никак не ожидал увидеть на пороге своей спальни в тетином вестминстерском доме, так это Сьюзен.

– Свежая пицца! Еще горячая! Я гнала машину, чтобы довезти ее, пока она такая! – Сьюзен чмокнула его в щеку. – Эй, ты чего? Войти хотя бы можно? Или ты там прячешь наложниц? – Она бесцеремонно заглянула через его плечо в спальню.

Хорошо, что он уже успел принять душ и одеться. Адриан покачал головой. Почему в последнее время она вызывает в нем раздражение? Наверное, не стоит так строго к малышке. Она ведь хотела сделать ему приятное. Только вот опять напутала: это она любит горячую пиццу на завтрак, а он любит тосты с мармеладом… Как часто мы путаем чужие пристрастия со своими.

– Хочешь завтракать в спальне? – удивился он.

– А почему бы и нет? Пикник на полу – очень необычно.

– Давай все-таки в столовой.

– Скучно.

– А я страшный ретроград. Ты еще не заметила?

– Я надеялась, что дружба со мной скажется на тебе положительно и ты почувствуешь вкус к новому! – обезоруживающе улыбнулась она. Безупречная улыбка.

Нет ничего страшнее безупречности. Хм, он это где-то слышал?

– Прости, но я не хотел бы здесь. Давай спустимся в столовую.