– Интеллект развиваешь?

Я вздрогнула, Бомарше и его проклятые французские искусники упали на пол.

– Ма, ты че?

– Ничего, – медленно сказала я.

– Бутерброд дай, я в школу опаздываю.

Я пошла за ним на кухню, как автомат. На автопилоте нарезала хлеб, сыр, огурцы.

– Ма, ну быстрей же! Я опаздываю!

– Опаздываешь? – тихо повторила я и фурией развернулась к нему. – Я опоздала! Понял?! Бездарь и двоечник! На шее моей сидеть? Не выйдет!

– Ты че?

– Урод! – крикнула я, меня трясло от злобы. – Только посмей меня позорить! С глаз моих! Вон!

Он хлопнул дверью, я посмотрела на бутерброды и зарыдала. Вспомнила слезы в глазах моего взрослого сына. Меня трясет от злобы, я отыгралась на нем и за себя и за отца. Отправила в школу голодным и оставила себя несчастной с комплексом безразмерной вины.

Меня и сейчас трясет от злобы. И мне не жаль сына. Мне жаль себя! Я все делала не так! Что думаешь, милашка Бомарше? Французский сказочник в комедии дель арте. Как тут у тебя? Так любила, так любила, что милого от скуки затошнило? Значит, надо не так любить друг друга! Учиться искусству поддерживать в вас влечение? Обойдетесь! Быть услужливой – к черту! Понимающей – туда же! Любящей – еще дальше! И не стоит требовать, чтобы вас каждый день любили по-новому. Это вам надо трудиться, чтобы поддерживать в нас влечение. Где ваше особое обаяние и задор в общении? Куда они испарились? Будьте же сами изобретательней. Мы каждый день желаем праздновать свой день рождения, а у вас хватает воображения на дежурный букет только раз в году! Я сама покупаю себе подарки. «Купи, что нравится», – говорите вы, давая свой кошелек. И я покупаю, потому что вы не сможете сделать этого сами. Вы даже не удосужились выяснить мои вкусы, пристрастия, предпочтения, мои явные и тайные желания. Мои мечты, в конце концов! А нужно было просто спросить и забить колышек в своей памяти. Все!

Почему меня волнует больше ребенок, чем секс? Почему у меня самой нет желания? Не ваша ли это вина? Помните, как мы друг друга любили? Жить друг без друга не могли! А теперь мне нужно только киндер, кюхе, кирхе! Но вы сами выдумали этот бред сотни лет назад, исключив из него самого себя – ступеньку под названием «хазбэнд»! Ждали? Получили! Я ложусь спать, чтобы спать. Вы тянете ко мне руку, а я говорю, что устала и у меня болит голова. Знаете почему? Потому что я устала! И у меня болит голова! Болит голова о моем ребенке. Как там ему в школе?

Это вы говорите «давай я тебе помогу» таким тоном, что хочется помочь вам уйти! В одном и том же уравнении мы всегда получаем разный остаток. Вы делите себя между семьей и работой; мы не делим, мы вычитаем работу, оставляя семью. Вы приходите на работу, чтобы работать, мы приходим на работу, чтобы уйти. У нас есть дела поважнее – наш ребенок и собственно вы! Но кто вы на самом деле? Желаете знать? Отлично! Вечные виртуальные углы в семейных многоугольниках! Хотите правду? Именно мы – экзаменационный тест, который сдают только раз, а вы – лакмусовая бумажка! Бумажка!!!

И это ваше дело – добиваться взаимности. Может, тогда будет смысл вас удержать?

Зазвонил телефон, я машинально взяла трубку.

– Приезжай ко мне, – мрачно сказала Бухарина. – У меня снова депрессия.

– А у меня депрессий не бывает! – крикнула я. – Я и слова такого не слышала!

– Тем более приезжай. Я тоже хочу оглохнуть.

Я наскоро оделась и поехала к Бухариной. Обед не готов? Готовьте сами!

– Мне нужен Сталин! – злобно сказала Бухарина, разливая водку.

– Зачем? – Я захрустела огурцом.

– Капнула бы куда надо, и Троцкий в лагерях! Всегда найдется, чем прищучить. И была бы не Савельева, а десять лет счастья в клеточку!

– А если бы он капнул раньше? Тебе несчастье в клеточку?

– Успела бы! – демонически улыбнулась Бухарина.

– Вряд ли, – не согласилась я.

– Это еще почему?

– Троцкий узнал, что изменяет тебе, значительно раньше, чем об этом узнала ты.

– Спасибо! – оскорбилась Бухарина. – А я надеялась оглохнуть.

– Выпьем?

– Давай!

Мы выпили бутылку водки, а я не опьянела. Поехала домой затемно. Пришла, мой муж стоял в прихожей.

– Где ты была?

– Который час? – спросила я.

– Ты напилась?

– Давно ты дома?

– Ты у кого была?

– А Мишка ел?

– Хватит отвечать вопросом на вопрос! Ты где была? – повысил он голос.

– Ты что, ревнуешь? – закричала я.

– Вы че? – Из кухни вышел Мишка.

– Ниче! – сказали хором мы.

Я не могла уснуть, в моей крови бродила водка, перемешанная с моей жизнью. Мой муж мог меня ревновать, а мог и не ревновать. Или делал это по привычке. Я вспомнила, как Сергей подрался с другом только потому, что тот сидел рядом со мной за столом и ухаживал, как все нормальные люди. Подливал вино, подкладывал закуску и шутил. А я чуть-чуть смеялась. Он пригласил меня потанцевать, я согласилась. Что здесь такого? Ну и что, что он шептал мне на ухо? Я даже слов не помню, я помню только тему – мои глаза и губы. Но ты же этого не слышал. Чего взбесился так?.. А я чего бешусь?