– Это здорово, - сказал Хью.
– Это действительно здорово. Теперь продолжай идти еще дальше. Вернись к чему-то еще раннему.

Я неодобрительно посмотрела, считая это в некотором роде давлением. Я не эксперт по человеческой памяти, но я вроде бы когда-то читала, что воспоминания начинают формироваться в два года. Сет, казалось, боролся с этим, он хмурился, несмотря на его внешнее спокойствие.

– Ладно.
– сказал он.
– Мне год.

– Где ты?
– спросил Хью.

– Я не знаю.

– Что ты видишь?

– Лицо моей матери.

– Что-нибудь ещё?

– Нет. Это всё, что я помню из этого.

– Ладно, - сказал Хью.
– А сейчас найди что-нибудь до этого. Любое воспоминание. Любой образ или ощущение.

– Там нет ничего, - сказал Сет.

– Попробуй, - сказал Хью, не выглядев так же уверенно, как он звучал.
– Не имеет значения, как это расплывчато. Все, что можно вспомнить. Все, что угодно.

– Я... нет ничего, - сказал Сет, глубже нахмурившись.
– Я не могу вспомнить что-либо до этого.

– Попробуй.
– повторил Хью.
– Иди дальше.

Это начинало выглядеть смешно. Я открыла рот, собираясь возразить, но Роман схватил меня за руку, заставив остановиться. Я посмотрела на него, надеясь, что мой взгляд дал понять, насколько я разочарована тем, что они делают с Сетом. Роман только покачал головой и беззвучно произнес "Подожди".

– Я помню... Я помню лица. Лица смотрели на меня. Каждое намного больше меня. Но они были в основном тенью и светом. Я не могу смотреть... не могу понять, много деталей.
– Сет приостановился.
– Вот и все. Вот и все, что есть.

– Ты хорошо справляешься, - сказал Хью.
– Ты много сделал. Просто послушайте звук моего голоса, и держи дыхание. Мы должны вернуться даже раньше. Что ты помнишь до этого? До лиц?

– Ничего, - сказал Сет.
– Там ничего нет. Просто темнота.

Роман напряжённо заёрзал на стуле. Сверкая глазами, он взволнованно склонился вперёд. Хью вопросительно посмотрел на него, и Роман энергично кивнул. Сглотнув, Хью вновь повернулся к Сету.

– Нужно, чтобы ты прошел сквозь эту темноту. Перешел на другую сторону.

– Я не могу, - сказал Сет.
– Это стена. Я не могу пересечь ее.

– Ты можешь, - сказал Хью.
– Слушай мой голос. Я тебе говорю, ты можешь. Вернись в свои воспоминания, прошлые воспоминания этой жизни, на другую сторону темноты. Ты можешь сделать это.

– Я... Я не могу...
– Сет отключился. На мгновение все звуки, кроме белого шума, исходившего из iPod Романа, прекратились, и было удивительно, что я не слышала стук своего сердца. Хмурое выражение на лице Сета, которое только усиливалось, резко смягчилось.
– Я там.

Хью неловко сместился, неверие отразилось на его лице.
– Ты? Что ты делаешь? Где ты?

– Я...
– он опять нахмурился, но уже по-другому. Причиной этого были непосредственно воспоминания, а не прилагаемые усилия.
– Я истекаю кровью. В переулке.

– Ты... Ты Сет Мортенсен?
– прошептал Хью.

– Нет.

– Как тебя зовут?

– Люк.
– Морщины снова сгладились.
– А теперь я мертв.

– Возвращаемся в переулок, - сказал Хью, вернув свое мужество.
– Прежде, чем ты... до, гм, смерти Люка. Как это случилось? Почему у тебя было кровотечение?

– Я получил ножевое ранение, - сказал Сет.
– Я пытался защитить женщину. Женщину, которую любил. Она сказала, мы не можем быть вместе, но я знаю, что она не хотела этого. Даже если бы не было этого, я все равно бы умер за нее. Я должен был защитить ее.

В этом месте я перестала дышать.

– Где ты?
– Хью перестроил свой вопрос.
– Ты знаешь год?

– Это 1942 год. Я живу в Париже.

Роман потянулся через меня за валяющимся в кресле каталогом. Найдя ручку, он что-то поспешно написал на его обложке и передал Хью. Хью прочитал, а затем очень осторожно положил каталог на пол.

– Расскажи мне о женщине.
– сказал он Сету.
– Как ее звали?

– Ее имя Сюзетт.

Раздался чей-то мучительный вздох, как после приступа удушья. Мой. Я поднялась с кресла, но Роман тут же отдернул меня назад. Миллион протестов готов был совраться с моих губ, но у него хватило наглости зажать мне рот рукой. Он покачал головой и буквально прошипел мне в ухо, - Слушай.

Слушать? Слушать? Он не понимает, о чем просит. Он понятия не имеет о том, что сейчас происходит. И если уж на то пошло, я тоже. Лишь одна мысль вертелась в голове: это невозможно, этого не может быть. Подобное ощущение у меня возникло тем вечером, когда я оказалась в одной постели с Иеном. Обстоятельства были столь же нереальными, и единственное разумное объяснение случившегося состояло в том, что я случайно вторглась в чью-то жизнь.