Я была в Аду.

Я никогда там не была, но в действительности это и не требуется, чтобы знать наверняка.

Я сидела за столом, на левой стороне комнаты, лицом к помосту судьи. Позади меня, за невысокими перилами, располагались места для зрителей. Я выгибалась, рассматривая все вокруг. Прямо на моих глазах, люди начали материализовываться на скамьях. Внешне они были абсолютно разные: мужчины и женщины всевозможных рас, одетых в разнообраные стили одежды. Некоторые из них были чопорны и аккуратны, как зал суда. Другие выглядели так, словно для них было тяжелым испытанием просто встать с постели. В их появлениях не было никакой согласованности. Я не чувствовала и намека на бесмертные ауры, но готова поставить все на то, что они все демоны.

Шум разговоров начал заполнять комнату - демоны говорили друг с другом - сливаясь в жуткий рокот, пугающий не меньше, чем тишина, оглушавшая меня тут первоначально. Никто не говорил со мной, хотя большинство глаз изучюще поглядывали на меня и выражли неодобрение. Я не встретила ни одного знакомого лица и чувствовала себя уязвленной и напуганной. Рядом со мной было свободное место и мне безумно хотелось, чтобы кто-нибудь присоедился ко мне. Было ли у меня право на адвоката для защиты. . . Как бы то ни было? Здесь были все внешние атрибуты зала суда, но вряд ли можно было ожидать, что Ад будет разумным и предсказуемым. И я честно не имела понятия, что должно произойти. Я знала, что это связано с моим контрактом, но Хью не сказал ничего конкретного, когда обмолвился, что мое дело в конечном итоге "будет пересмотрено".

На правой стороне зала стоял стол, в точности как мой и расположенный зеркально от меня. Человек с седыми, серебристыми волосами и усами сел за него, положив портфель перед собой. На нем был полностью черный костюм - включая рубашку - и был больше похож на духовника, чем на прокурора, кем он, полагаю, и был. Почувствовав мой внимательный взгляд, он посмотрел на меня своими темными глазами, и я не смогла бы точно сказать, где заканчивался его зрачок и началась радужная оболочка. Его холодный взгляд пронзил меня, и я изменила свою оценкуна счет него. Духовник? Скорее палач.

Как только зал заполнился зрителелями, боковая дверь спереди открылась. Двенадцать человек вышли друг за другом к трибуне присяжных заседателей, и у меня перехватило дыхание. Я все еще не могла ощущать бессмертные ауры в этой комнате. Возможно в этом не было необходимо в Аду или здесь было слишком много бессмертных, чтобы чувствовать себя комфортно. Независимо от этого, я была уверена, что все зрители в зале были демонами, а так же могла сказать, что половина присяжных заседателей была ангелами. Это было в их глазах и их расположении. Ощущалось в том, как они преподносили себя, они выделялись из окружения, даже при том, что были одеты так же, как все остальные. Кроме того, ангелы, казалось, ощущали, что я чувствовала себя здесь неправильно. Когда они оглядывались вокруг, на их лицах читалось отвращение. Сначала, казалось отчасти сумасшедшим, что ангелы находятся в Аду, но тогда я осознала, что, в отличие от Небес, тут не было никаких ворот или барьеров, чтобы не пустить любого. И в отличие от смертных, у ангелов была возможность уйти отсюда, когда они захотят. Я предполагаю, что это облегчило им такие посещения как это. Тем не менее, меня радовало присутствие ангелов тут. Если они собираются быть вовлеченными в то, чтобы вынести решение по моему делу, то, конечно, они будут сочувствовать мне.

– Не рассчитывайте на какую-либо помощь от них.

Это было обвинение демона с темными глазами, который опирался на стол и обращался ко мне, понизив голос.

– Прошу прощения?
– Сказала я.

Он наклонил свою голову в сторону присяжных заседателей. 

– Ангелы. У них есть только незасыпающее чувство справедливости, и нет никакого сочувствия к тем, кто продал свои души. Они полагают, вы сами выкопали себе могилу, и должны лежать в ней. Претенциозные ублюдки, большинство из них.

Я повернулась обратно к жюри и почувствовала, как мой желудок упал вниз. Некоторые из ангелов наблюдали за мной, и хотя не было открытого презрения на их лицах, как у демонов, я видела только снисходительность и презрение тут и там. Сочувствия не было нигде.

Из-за большого количества разговоров в переполненной комнате, было трудно вообразить возможность выбрать один голос — но у меня получилось. Возможно это было так, потому что это именно тот голос, который стал для меня настолько узнаваем за прошлые десять лет, тот, от которого я уже привыкла вскакивать всякий раз, когда его слышала. Отрывая свой пристальный взгляд от жюри, я осмотрелась вокруг, пока не нашла владельца этого голоса.

Конечно же. Джером только что вошел в зал суда. Даже в Аду, он все еще носил облик Джона Кьюсака. Мэй была с ним, и мое внимание привлекла их беседа. Они двигались к местам на противоположной стороне комнаты от меня, которые как я предположила, был оставлены свободными для них. Муки облегчения пронзили мою грудь. Наконец, знакомые лица. Я открыла рот, чтобы обратиться к Джерому... в этот момент его глаза нашли меня. Он сделал паузу в своей беседе, сверля меня взглядом, который проник прямо к моему сердцу. Тогда, без любого другого вида признания, он отвел взгляд и продолжил свою беседу с Мэй, пока они шли на свои места. Слова застряли у меня на губах. Неприветливость в его пристальном взгляде не оставила никаких сомнений, что вся непринужденность в кегельбане была жульничеством.

Джером был не на моей стороне.

И мой пустой стол означал что нет никого на моей стороне.

Парень в намного более веселом костюме чем у обвинителя прошел к центру комнаты и открыл заседание суда. Он объявил о входе судьи Ганнибала, чье имя показалось бы мне более веселым и абсурдным при других обстоятельствах. Все встали, и я последовала их примеру. Демонстрация уважения отчасти удивила меня. Приверженность процедуре нет.

Судья Ганнибал зашел через дверь напротив присяжных. На мгновение я подумала, что он настолько молод. Я подумала о нем как о человеке. Но никто в этой комнате — кроме меня — не носил их фактическую форму (внешность). Все они были существами бесчисленного возраста. И появление судьи Ганнибала в виде светловолосого серфингиста около двадцати лет было только оформлением витрины (внешней оболочкой).