Роман спешно убрал мысленный «палец», ошеломлённый открытием.

Сванидзе вдруг повернул голову, начал осматривать зал ресторана, и хотя Роман успел отвернуться и взялся за стакан с минералкой, было ясно, что директор агентства почуял присутствие в зале в и д я щ е г о. Надо было уходить.

Роман допил холодную воду, улучил момент, когда компания зашумит и директор отвлечётся, быстро вышел из ресторана, оставив на столе плату за воду.

– Я уже начала волноваться! – с упрёком заговорила Юна, когда он пересёк улицу и сел рядом. – Ну, что, видел?

– Уходим отсюда!

– Что случилось?

– Меня, по–моему, вычислили. Во–первых, там сидят те самые бандиты, что пристали к вам во время отъезда. Во–вторых, ваш директор не простой человек.

– У него действительно высокие покровители…

– Речь не об этом, он экстрасенс, а точнее – экзор, достаточно сильный пси–оператор, и умеет закрываться от ментального прослушивания.

– Иногда кажется, что он читает мысли, – кивнула Юна. – А иногда смотрит зверем, аж страшно!

– Боюсь, что он…

Она вопросительно подняла брови, но Роман продолжать не стал.

– Допиваем соки, расплачиваемся и уходим. Думаю, тебе не надо больше выходить на работу. Ваше агентство, скорее всего, прикрытие.

– Для кого?

– Для очень плохих людей. Точнее, нелюдей. Потом расскажу, бери меня под руку.

Они вышли из–под шатра, неторопливо двинулись к остановке автобуса.

– Всё так плохо? – понизила голос Юна; рука её вздрагивала, она чувствовала волнение спутника.

– Не бывает так плохо, чтобы не могло быть ещё хуже, – мрачно пошутил он. – Я слишком медленно взрослею. Надо было идти одному, а не подставлять тебя.

– Я всё равно пошла бы с тобой. И вообще нельзя всё время думать о плохом. Жизнь прекрасна, это надо понимать.

– Конечно, прекрасна, – согласился он. – Она была бы ещё прекрасней, если бы не люди вокруг.

– Ты не любишь людей?

– Читала Оскара Уайльда?

– Что–то читала, не помню. А–а, «Портрет Дориана Грея», кажется.

– Дословно и я не вспомню, но он как–то высказался в том духе, что чем больше он узнаёт людей, тем больше ему хочется жить среди животных.

Подъехал автобус.

Они сели.

Автобус тронулся, и Роман заметил, что за ним двинулся чёрный внедорожник «Вольво». Сердце ёкнуло. Его действительно вычислили, и будь директор хоть кем, простым начальником агентства занятости населения, мафиози или резидентом Поводыря, он не преминул выяснить, кто посмел «поднять на него глаза».

– Что? – заметила Юна его изменившийся взгляд.

– За нами следят.

Она оглянулась.

– Ты уверен? Кто?

Роман бросил взгляд на салон автобуса: в нём ехало человек пятнадцать, и преследователи в джипе наверняка видели всех пассажиров.

– Сделаем так: я сойду на следующей остановке…

– Нет!

– Я сойду на следующей остановке, а ты поедешь домой.

– Я не хочу одна, – жалобно сморщилась девушка.

– Пожалуйста, не возражай, так надо. Не хочу, чтобы они знали, что мы живём вместе. Не беспокойся за меня, я скоро приду.

– Может, лучше вызвать милицию?

Роман улыбнулся, чмокнул Юну в ухо.

– Наивная, с милицией дела по–прежнему плохи, несмотря на попытки начальства изменить систему. Езжай домой и жди, я не задержусь.

Автобус остановился на улице Некрасова, напротив церкви Анастасии Римлянки. Роман ободряюще улыбнулся Юне, вышел. Не глядя на остановившийся неподалёку внедорожник, побрёл по улице, поглядывая на магазины и прикидывая, что изобрести, чтобы преследователи отстали.

Темнело на глазах, зажглись фонари.

Вечер был тёплым и душным, по небу плыли невысокие облака, предвещая дождь.

Справа показался высокий решетчатый забор городского парка. Решение возникло спонтанно: зайти в парк, накинуть на себя «шапку–невидимку» и тихонько слинять. Пусть ищут потом до утра.

Он свернул в парк.

Внедорожник затормозил, остановился. Спустя несколько секунд захлопали дверцы, из него вылезли трое парней, двинулись следом за жертвой.

Роман просканировал всех троих.

Первым шёл тот самый «гитарист», которого он увидел в ресторане в компании с двумя амбалами в безрукавках. Его спутниками были двое здоровяков с грязными «бандитскими» аурами: светлых и чистых струй в свечении их энергетик насчитывалось мало. К тому же парни были вооружены.

По пищеводу протёк холодок.