Их спящих приятелей постигла та же участь: проснулись они уже в наручниках.

— Вы хто? — прохрипел милицейский капитан, ворочая бычьей шеей.

— Случайно шли мимо, — проговорил Ростислав Филиппович добродушным тоном, появляясь в центральной комнате дома, взял протянутые бойцом группы документы. — Ух ты, красавец: Бодунов Илья Геннадьевич, капитан шестого подразделения ГИБДД. Истинный ариец, в порочащих связях замечен не был. Или был?

— Развяжите! Я вас… в тюряге… сгною!

— Страшно, аж жуть. Только не вы нас, а мы вас будем судить, Илья Геннадьевич.

— Все судьи… наши…

— Шалишь, не все, есть среди них и честные люди. Уведите, его мы допросим на базе. А с этими мальчиками поговорим здесь. Где пленники?

— В подвале, — промычал лежащий на полу здоровяк в трениках.

— Проверьте.

Бойцы вынесли тела Вьюгина и Джокера. Один из бойцов, имеющий опыт врачебной практики, начал их осматривать, закрепил на висках одного и другого присоски переносного диагностера.

— Плохи дела. Полная отключка. Сердцебиение — двадцать два удара в минуту, пульс нитевидный, альфа–ритмы слабые, шумовые.

— Зовите экстрасенса.

К Роману, стоявшему на улице вместе с Тамерланом, подбежал боец.

— Вас просят в дом.

— Идём. — Тамерлан взял Романа под локоть.

В доме почему–то было полно народа. Кроме спецназовцев в чёрном, здесь же бродили и парни в камуфляже, которые представляли какую–то другую оперативную структуру «Триэн». Как они здесь оказались, можно было только догадываться.

Романа провели в самую большую, с камином, комнату дома, заставленную старенькой мебелью.

Джокер лежал на полу. Афанасия Вьюгина, бледного до синевы, устроили на диване. Возле него суетились два парня, один в чёрном комбинезоне, второй в пятнистом. Первый держал в руках прибор, напоминающий старинный ноутбук с плоским экраном — это был военный медицинский анализатор, — второй тыкал остриём щупа в основание шеи лежащего.

— Оба в коме, — обернулся парень с диагностером. — Пульс никакой. Сердце может остановиться в любую секунду. Можем вколоть адреналин, но поможет ли это, неизвестно.

Тамерлан пропустил вперёд Романа.

— Поможешь? Или вызываем врачей?

Роман бегло осмотрел обоих.

— Выйдите все.

Парни, Ростислав Филиппович и Тамерлан обменялись взглядами.

— Вы врач? — поинтересовался парень в чёрном.

— Выходите, — дотронулся до его локтя координатор. — Он целитель. На всякий случай я вызову нашего лекаря.

Все вышли.

Роман наклонился над Афанасием.

Более тщательный осмотр и внутриполостной — с помощью психоэнергетического просвечивания — анализ состояния полковника показали, что положение его не безнадёжно. Видимо, он понял, что сделал, вызвав Олега Харитоновича на рандеву с эмиссарами Поводырей, начал сопротивляться и получил мощный, разрушающий сознание пси–удар. Тем не менее это не привело к потере биоавтоматизма: все органы тела продолжали работать, хотя и сбились с ритмов. Глубокую же ассоциативную психику ментальная атака почти не затронула, её связи можно было восстановить.

Роман потёр ладонь о ладонь, вызывая приток крови; ладони должны были быть тёплыми.

Пришло профессиональное спокойствие: он был в своей стихии, стихии биоэнергетического лажения , чем занимался до этого много лет.

Сначала пришлось заняться восстановлением энергетических каналов в локтевых и коленных суставах, а также «пробиванием пробки» в энергетическом меридиане позвоночного столба.

Афанасий пошевелился, но из беспамятства не вышел.

Вторым этапом Роман очистил сосуды лёгких пациента от застойных зон с микротромбами, чтобы не возник геморрагический инфаркт лёгких. Подпитал сердце, бившееся из последних сил.

Вьюгин задышал ровней.

Отдохнув, Роман пробился в мозг через все природные и внушённые барьеры, начал распутывать клубок сцепившихся в синестезии мыслей, эмоций, ощущений и семантических полей.

Далось это не сразу, Роман едва сам не потерял сознание, нырнув «с головой» в обморочный омут чужого разбалансированного подсознания, но заставил–таки линии чувств заняться своими делами, а линии мыслей собраться в единый «букет» и начать поиск смыслов в окружающем пространстве.

Афанасий открыл страшные — до краёв заполнившиеся чернотой — глаза.

Роман почувствовал тошноту, сел на краешек кровати, удивляясь нахлынувшей слабости. Но дело было не закончено, и он склонился над Джокером.

Впрочем, экстрасенсу помощь была уже не нужна. Сильвестр Первицкий перестал дышать.

Роман попытался активировать его сердце и снова чуть не свалился без памяти: ослабленный оттоком энергии организм забастовал.

Сзади послышался хрип.

Роман выпрямился на дрожащих ногах, оглянулся на больного.

— Ром, — послышался тихий шёпот. — Ты… как… здесь…