— Под туалет можно приспособить любую пустую нишу.

— Спасибо за добрый совет.

— Пожалуйста. — Ылтыын вытянул вперёд руку, полюбовался на возникшую вокруг ячеистого цилиндра лазерную сеть. — Предлагаю вернуться в кают–компанию и подумать над возвращением.

Роман помолчал, взвешивая решение.

Дышать внутри Колыбели становилось всё трудней, а это означало, что система очистки воздуха окончательно вышла из строя, и находиться здесь долго было опасно.

— Возвращаемся.

Они вышли из хранилища генетической информации, терпеливо дожидавшегося реанимации, поднялись в «кают–компанию».

По пути подождали Юну, смущённую необходимостью справить естественные потребности, пописали в найденном пустом боксе, таком маленьком, что на ум невольно пришло сравнение с туалетными кабинками в аэропортах.

— Хорошо держится девочка, — кивнул на дверь в коридор Ылтыын. — Редкая психоустойчивость.

Роман промолчал. Он оценивал поведение жены по другим параметрам.

В «кают–компании» они несколько минут просто полулежали на диванчиках, дыша как вытащенные на берег рыбы.

— Пора отсюда уносить ноги, — сказал Ылтыын. — Ты уже надумал, как мы будем прыгать и куда?

— Думаю, — буркнул Роман.

— Не хочешь посоветоваться с Харитонычем?

— Он не отвечает, — с неохотой признался Волков. — Возможно, Колыбель заэкранирована силовым полем, я не могу пробиться сквозь экран.

— В прошлый раз тоже такое было?

— Нет, я вышел в астрал легко.

— Странно. Может, Поводыри каким–то образом закрыли Колыбель, чтобы никто не мог воспользоваться ею, кроме них? Или сил не хватает? Обопрись на нас.

— Не знаю…

— Мы, конечно, не экстраформация, но всё–таки поддержать тебя сумеем.

— Попробуй, Ромочка! — взмолилась Юна. — Вдруг получится?

— Почему мы не можем прыгнуть отсюда наружу? — поинтересовался Ылтыын. Ну, вынесет нас в Европу, оттуда уж мы как–нибудь доберёмся домой?

— У нас будет всего одна попытка, и я не хочу в Европу.

— Давай сразу в Москву.

— Московские терминалы закрыты, координат других выходов в России я не знаю, а В–портал срабатывает только при точном нацеливании.

— В таком случае всё равно придётся искать способ связи с Харитонычем.

Роман заметил, как Юна облизывает сухие губы, решительно уселся на полу, спиной к лемурийскому креслу.

— Попробуем, попытка не пытка.

Настройка на психосферы спутников далась легко. Роман не раз проделывал этот фокус и подключал к себе внетелесные энергоканалы чуть ли не автоматически.

Выйти из тела удалось с первой же попытки. А вот пробиться сквозь экранирующий Колыбель силовой пузырь оказалось трудно. Ментальное тело Романа упёрлось в невидимое упругое нечто и вернулось обратно, «помятое» и «перекошенное».

Он попытался пробиться с другой стороны, с третьей, ушибаясь об острые «углы» и «стены», пока не понял, что Колыбель заблокирована не изнутри, а накрыта сверху непроницаемым силовым куполом. И сделать это могли только мощные пси–операторы, такие как Поводыри, возжелавшие завладеть лемурийской базой и накрывшие её в глубинах Байкала пси–полем с отрицательным градиентом. Это поле поглощало мысленные импульсы в широком диапазоне, и пробить его своим «мыслекогтем» Роман не мог, даже используя энергетику друзей.

Он открыл глаза, сфокусировал зрение.

— Не получается…

— Отдохни, — посоветовал Ылтыын, сидевший на корточках напротив. — К сожалению, не могу предложить тебе горячего чаю.

Юна обняла мужа, прижалась щекой к щеке.

— Так хорошо?

— Хорошо, — без улыбки подтвердил он, ощущая прилив сил.

Посидел немного, расслабленный, высвободился из объятий жены.

— Всё, отдохнул, посиди рядом.

Он сосредоточился на сердечной чакре, замедлил частоту пульса до тридцати ударов в минуту. Чётко определил цель, визуализировал её в воображении как уходящий в бесконечность светящийся тоннель. Набрал в грудь воздуха. И «со свистом» рванулся из тела как камень из пращи!

Стена энергетического пузыря встретила его упругим толчком, но сдержать бросок не смогла. Хотя просочиться наружу смог только тоненький, «ободранный о скалы и камни» «хвостик» мыслеволи Романа.

И всё же он выскочил из Колыбели, пронзил толщу воды, поднялся над Байкалом и, чувствуя, как тают силы, метнулся к Москве, ища эхо мыслеволи Олега Харитоновича…

Вернулся обратно он практически «на автомате», глухой, немой и бесчувственный. «Вывалился» из астрала в тело — как в живую пульсирующую ванну, растворился в ней, истаивая паром… и открыл глаза.