— Лично я ничего не заметил, — нахмурился Афанасий.

— Они установили слежку за Шехой, — напомнил Тамерлан. — А значит, знают, что она твоя жена.

— Девушка, которая шла за ней до подъезда!

— Шехерезаду охраняли, парни тоже не зря хлеб едят и кое–кого заметили, в том числе и твою девушку.

— Не слишком ли демонстративно устроена слежка?

— Возможно, это сделано намеренно, чтобы ты задёргался. И ты «задёргаешься». За тобой они тоже устроят слежку, а мы будем следить за ними и готовить свой ответ. Сможешь потерпеть три–четыре дня?

— Речь не обо мне. Шеха… Шехерезада нервничает.

— Она не будет нервничать, — сдержанно объявил Тамерлан. — Хотя тебе придётся больше уделять ей внимания.

— Может, её куда–нибудь на время отправить? — предложил Войнович.

Дверь в спальню открылась, на пороге возникла Шехерезада с горящими щеками.

— Извините, я услышала… никуда не поеду! Я останусь с ним!

Мужчины окинули её оценивающими взглядами.

Войнович встал, похлопал Афанасия по плечу, вышел в прихожую.

Поднялся и Тамерлан.

— Надеюсь, ты понимаешь, чего хочешь.

— Понимаю, отец!

— Хорошо, коли так. — Захария Салахетдинович косо глянул на смущённого Афанасия, направился вслед за генералом.

Афанасий вышел их проводить, развёл руками.

— Понимаете…

— Ничего, бывает, — подмигнул Войнович Тамерлану. — Как говорится: чего хочет женщина, того хочет бог. Завтра утром зайдёшь в АНЭР, и пусть тебя увидят все.

— Понял.

Из гостиной вышла с гордым видом Шехерезада, прижалась к спине мужа.

Гости пожали ему руки, кивнули Шехерезаде, вышли.

— Прости, что я… — потеряла она свой воинственно–гордый вид. — Я не хотела подслушивать, так получилось.

— Дело не в этом.

— А в чём?

— Тебе угрожает опасность.

— Но ведь это означает, что она угрожает и тебе!

— Я мужик.

— А я женщина, которая тебя любит!

Он повернул голову, и она прижалась горячей щекой к его щеке.

3

Тренировками обратной биосвязи как способом научиться сознательному психосоматическому регулированию Роман занимался ежедневно, по утрам и вечерам. Они позволяли поддерживать физическое здоровье и достигать желаемого ментального результата гораздо быстрей.

Ещё во времена занятий «бессозналкой» с Вохой и особенно форсированным альфа–гипнозом с профессором Играевым ему удавалось освободиться от бессознательных искажений своих волевых решений и вывести способности на уровень сознательного контроля биоритмикой либо, наоборот, переключать их на уровень «немысли», чтобы тело решало проблему исключительно с помощью защитных рефлексов. И всё же хотелось достичь большего, для чего он произвольно менял физиологическую активность в определённых частях тела, а затем эту активность усиливал до максимума и заставлял сердце питать именно эти мышцы, сознательно управляя установившимся контуром обратной связи «соматика — сознание».

К данному моменту он научился так регулировать физиологические процессы, что мог самопроизвольно останавливать сердце на несколько минут, дышать кожей и контролировать любой орган, отключая его автоматическое бессознательное управление.

Помогала достичь этого состояния визуализация будущего действия — он представлял поэтапно всю операцию — и длительная концентрация внимания.

В принципе, каждый вид спорта требует концентрации внимания от спортсмена и умения сосредоточиваться на достижении результата. Роман спортсменом не был, однако и ему необходимы были эти базовые качества для медитативного служения и волевых операций. Именно концентрация внимания помогала ему обрести особую ясность и быстроту мышления, а также сфокусированность на решении проблемы.

Состояние интеграции сознательного и бессознательного Играев называл «коконом концентрации», но существовало ещё более суровое состояние — «зона», — превышающее обычное функционирование систем тела. При этом человек достигал момента такой кристальной ясности и чистоты восприятия, которое намного увеличивало возможности организма и как бы «растягивало» время.

Правда, при этом человек быстро терял энергию и чуть ли не «сгорал», отчего учителями не рекомендовалось достижение «зоны» без особой нужды, когда требовалось разве что спасение собственной жизни. Или чьей–то другой.

Тем не менее Роман не раз подходил вплотную к состоянию «зоны» и мог бы, наверно, справиться с любым боксёром или мастером боевых искусств. Но ему это было не нужно.

Начинал он тренинг с простой медитации, переходящей в гипнотическое автовнушение раскрыть полностью весь спектр визуального, слухового, тактильного, вкусового и обонятельного восприятия. Что–то раскрывалось раньше, и тогда он шёл дальше — до умопомрачительной остроты ощущений, позволяющей чувствовать единичную молекулу пахучего вещества в больших помещениях, вплоть до спортивных залов, видеть пылинку за километр от себя и слышать, как на другом конце города «падает на листву деревьев капля дождя».