Кроме того, он учился различать и оттенки визуального и слухового спектра, пока не стал видеть «сорок сороков» цветов радуги и различать тоненькие посвисты ветра в поле и в городе: посвисты оказались разными!

Медитация помогала убирать порождённые мышлением помехи из чувственного опыта, однако только воля и целенаправленность стимулировали синестезию и помогали воспринимать «мистическую» красоту мира, каким его создал Творец.

Юна как–то спросила, после того, как он вышел из медитативного созерцания:

— Что ты видишь?

Он пошутил:

— Рай и ад одновременно.

— Я серьёзно, — с укоризной сказала она.

— Помнишь, у Грина в «Алых парусах» Грей спросил у матроса Летики о вкусе вина, и Летика ответил: улей и сад! Понимаешь?

— Понимаю.

— То, что я вижу после выхода из сознания, нельзя объяснить словами, получается одновременно пчелиный укус и райское наслаждение, улей и сад.

— Этому можно научиться?

— Я же научился. Значит, сможешь и ты.

— Я попробую, если подскажешь, как это делается. Смеяться не будешь?

— Нет!

С этого времени он стал обучать жену медитации, сосредоточению и волевому освобождению от негативных эмоций и внутренней опустошённости.

Юна трудилась усердно, так что в конце концов ей стала поддаваться эта стихия — мыслеволевое управление органами собственного тела. Уже на четвёртый день она смогла задержать дыхание на пять с лишним минут, заставив дышать кожу. Это её так обрадовало, что девушка тут же решила попробовать остановить сердце. А когда это ей не удалось — расстроилась.

— Я тупица! Наверно, мне это недоступно.

— Ты очень хорошая тупица, — со смехом возразил Роман, обнимая жену. — То, что другие постигают за недели и месяцы, ты заучиваешь за два дня. Даже я не шёл вперед такими темпами.

— Правда? — не поверила Юна.

Он торжественно прижал руку к груди:

— Истину глаголю!

На пятый день заточения в стенах чужой квартиры им разрешили погулять по городу.

Шёл снег пополам с дождём. На улице было сыро и холодно. Тучи висели прямо над крышами домов. Где–то в серой слякоти прятались телохранители, которых Роман видел так же хорошо, как будто они находились рядом. Но супруги всё–таки прошлись по набережной до музея, попытались рассмотреть восстановленную крепость на острове Дятлинка, погуляли по площади Ленина, посидели в кафе для сугреву и вернулись домой, продрогшие, но счастливые минутами виртуальной свободы.

В двенадцать к ним заявился Ылтыын в блестящей серой куртке, принёс унц.

— Пользуйся.

Юна с любопытством глянула на медальон, упорхнула на кухню готовить кофе.

По пути назад они зашли в магазин, накупили всякой вкусной всячины, и ей не терпелось угостить гостя.

— Он мне до сих пор не подчиняется, — мрачно сказал Роман.

— Попробуй реанимировать. Наши спецы повертели в руках, просвечивать побоялись, ни фига не поняли, как он работает, и вернули. Короче, тебе дан карт–бланш на его изучение и использование. А вот скафандр твой поломался.

— Что значит — поломался? — не поверил Роман.

— Сдохли аккумуляторы. Да и прикинь, сколько времени прошло с момента его изготовления. Его теперь даже надеть нельзя — трещит и расползается по швам. Так что придётся тебе носить наши комбезы. Да и мне тоже.

— Зачем?

— Нам с тобой предстоит совершить разведрейд по базам АПГ. Экипировка необходима. Или ты против рейдов?

Роман погладил пальцем медальон, чувствуя его внутреннюю вибрацию.

— Олег Харитонович намекал.

— Ты не хочешь? Оно, конечно, рискованное мероприятие.

— Дело не в риске. — Лицо Романа отвердело. — Прежде всего я бы очень хотел разделаться с Гловитцем.

— Мы тоже этого хотим, надоел он всем хуже горькой редьки. Кстати, он в Москве.

— Где?! — удивился Роман.

— В Москве, и активно ищет.

— Что?

— Не что, а кого. Ты его так огорчил, что он не побоялся прилететь в Россию в образе бельгийского священника. По нашим предположениям, он желает найти тебя, а заодно центр управления «Триэн».

— Зачем?

— Для последующей ликвидации, разумеется.

— Это он сам вам сказал?

— Не нам, но уши есть и у стен, наша разведка работает, так что планы его нам понятны.

— Значит, я должен ехать в Москву!

— Ничего ты не должен. Операция началась, единственное, что может состояться, так это твоё участие в ней на завершающем этапе. Расслабься и занимайся делом.

— Какие у меня тут дела?

— Активируй унц. Ты же знаешь, как это важно. Кроме того, поразмысли над участием в акции по уничтожению В–терминалов, понатыканных эмиссарами Поводырей по всей России. Если посчитаешь это дело лишним, буду не в претензии.