— Еду принесли, — сказал Ылтыын, сидевший на диване в синем ворсистом халате. — Сижу, глотаю слюни. Подсаживайся.

— Ешь. — Роман налил себе горячего чаю, бросил в чашку ломтик лимона. — Мне надо решить одну проблему.

— Харитоныч попросил? — догадался Ылтыын.

— Гловитц в Москве, готовит пакость. Надо его остановить, раз и навсегда!

Ылтыын застыл с ложкой у рта.

— Ты собираешься с ним… драться?

— Попробую просканировать, может, удастся выяснить, что он задумал.

— Так он тебе и позволил.

— Олег Харитонович пообещал канал СССР.

— Ага… это меняет дело… хотя всё равно рискованно.

— Мы справились с ним в Брюсселе, тем более справимся дома.

— Ты хочешь прямо сейчас с ним схлестнуться?

— Не хочу — надо!

— Тогда я быстренько поем и присоединюсь. Тебе тоже не мешало бы подкрепиться.

Роман заколебался, взвешивая доводы Алтына, потом сжевал листья салата, съел помидорчик, несколько маслин, отпил полчашки чаю и устроился возле дивана в позе лотоса.

— Если что — я рядом, — поднял руку Ылтыын.

Глаза закрылись сами собой.

Волков сосредоточился на чакре хара, замедлил сердечный ритм до одного удара в секунду, вообразил поток энергии, исходящий из точки хара вверх и вниз.

Позвоночник выпрямился, «засиял».

Дыхание стало «двухэтажным» — от верхнего, грудью, до нижнего — нижней частью брюшной полости.

Голова превратилась в звонкую и цельную хрустальную чашу.

Появилось ощущение «одинаковости» тела по всем направлениям.

Интерьер перед глазами расплылся в туманную кисею, так как зрение расфокусировалось: он в данный момент смотрел не на предметы в комнате, а «вглубь себя», хотя мог в любой миг выбрать точку фокусирования даже в поле периферического зрения.

Тело освободилось от физических оков и веса, превратилось в сгусток чистой «крылатой» энергии.

Он был готов к «полёту в космос».

«Олег Харитонович!»

Пауза.

В ушах протаял тихий шелест падающих листьев, пульсация крови, далёкие детские голоса, отрывки музыки: так воспринимался сознанием эфир неяслуха , доступный только экстрасенсам.

«Слушаю, Рома», — выплыл из этого призрачного шума мыслеголос координатора.

«Я начинаю».

«Мы готовы поддержать. Удачи!»

Мыслеволевое тело вырвалось из тела физического, воспарило над землёй, рванулось за пределы атмосферы.

Полёт из Великих Лук в Москву длился доли секунды.

Роман завис над городом, разглядывая–ощущая скопление «тлеющих угольков», искр и огней, складывающихся в причудливую мозаику «цветника» биополей.

Не все «цветы» этого огромного поля выглядели красивыми. Хватало и «мхов», и «лишайников», и уродливых «медуз», создающих гнетущее впечатление. Но угрюмее всех узоров казались «гнилые» коричневые пятна, похожие на болотные топи, и чёрные кляксы, агрессивно толкающие яркие звёздочки и огоньки. Это были места скоплений негативных эмоций и злобных устремлений, протягивающие во все стороны чёрные нити и паутинки связей, и было их очень и очень много.

Роман пробежался взглядом по дышащей, пульсирующей, живущей по своим законам картине, настроился на поиск знакомых «пси–запахов».

По словам Олега Харитоновича, Гловитц поселился в Президент–отеле под личиной «бельгийского священника» Велкама, поэтому поиск стоило начинать оттуда.

Действительно, уже через несколько секунд из скопления «болотных ям» возле Кремля сверкнул чей–то злобно–удивлённый взгляд. Спутать его ни с чьим другим было невозможно.

Роман зафиксировал координаты «взгляда», сориентировался по текучим магнитным линиям, нашёл «яму», из которой выглянул носитель невидимой в данный момент ауры.

Президент–отель располагался на Якиманке, и, судя по всему, именно там и прятался сейчас «бельгийский священник» Велкам, защищённый пузырём пси–поля. Хотя при этом он постоянно сканировал окрестности отеля, что говорило о дискомфорте и даже, может быть, о тщательно скрываемом страхе, который он испытывал.

Роман соколом кинулся вниз, на коричневое, с зеленоватыми прожилками, «болото» отеля, словно собирался его протаранить.

И Гловитц не выдержал, выставил над собой «зеркальный щит», спасаясь от реального намерения внезапно возникшего противника «расплющить» его мыслесферу, разнести на куски «зеркало» мыслеблока и подчинить волю.

«Волков?!»

«Ага!» — отозвался Роман весело.

«Какая приятная встреча!»

«Ага!»

«Где вас носило всё это время?» — Гловитц начинал приходить в себя.

«Там, где вас не было, любезный Свисс–иллеш. Надо же было посмотреть на вашу базу на Титане».

Гловитц замолчал, переваривая новость.

«Поздравляю, экзор, что вам удалось выбраться оттуда живым. А я уж тут все ваши подвалы обыскал».

«По подвалам я не прячусь. Неужели я вам так нужен?»

«Уже нет, если честно. Но мы могли бы побеседовать».