— Ты серьёзно? — не поверила Юна.

— Без балды.

— Зачем?

— Нам выписали туда командировку, мы и полетели.

— Обманываешь.

— Практически нет. Мы и в самом деле побывали на Титане. Представь себе глухое сиреневое небо с жёлтыми сеточками облаков, оранжевые, красные и коричневые ледяные скалы и малахитовые озёра. Красота неописуемая!

— Разве там лёд не голубой?

— Нет, лёд покрыт всякими окислами, плёнкой кристаллического аммиака и прочей органикой, а озёра на Титане метановые, с примесями этана и бутана.

Все эти сведения Роман получил от экспертов–астрофизиков после того, как поделился своими впечатлениями от увиденного с начальством «Триэн»; их пригласил на вторую встречу Олег Харитонович. Астрофизики слушали его рассказ, затаив дыхание, а потом долго обсуждали услышанное, находя в словах Романа описания, подтверждающие их гипотезы и теории.

— Что там было ещё? — полюбопытствовала девушка.

— Криовулканы, гигантские трещины, очень интересные формы льда.

— А животные какие–нибудь?

— Температура воздуха на поверхности Титана минус сто сорок — минус сто восемьдесят градусов по Цельсию, никакое животное не выдержит.

— А леса?

— И лесов там нет, даже мхов и лишайников. — Он провёл языком по сухим губам. — Хотя, может быть, база стоит в таком месте, где эти лишайники не растут.

— Я принесу чаю, — спохватилась, вскакивая, Юна. Умчалась на кухню, вернулась с кружкой горячего зелёного чая. — Держи, твой любимый, с брусникой. О какой базе речь?

— Это секретные сведения.

— Значит, база рептилоидская, — погрустнела Юна. — Вас послали на разведку.

— Да, — легко согласился он. — Посмотрели и назад.

— И что, никого не встретили?

— Ну, там кто–то был, — уклончиво ответил Роман, — но мы с ними не контактировали. А я заболел.

— Чем?! — встревожилась она.

— Космосом, — улыбнулся Роман. — Полюбовался на звёзды, на ландшафт Титана и заболел. Как там говорил Брюсов?

Я чужд тревогам Вселенной.

Отдавшись холодной мечте,

Отдавшись мечте, — неизменно

Я молюсь неземной красоте.

— А я ничего не читала Брюсова, — пригорюнилась Юна.

— У тебя всё впереди. Брюсов был большим романтиком. Дома у мамы стоит собрание его сочинений, почитаешь как–нибудь. Хотя я больше люблю Блока. Он был не только романтиком, но ещё и мистиком.

Юна понаблюдала, как он пьёт чай, призналась вдруг с извиняющей улыбкой:

— Скучно мне здесь, Рома. Ты стал уходить чаще, исчезаешь надолго, а я одна. Может, к папе съездить?

— Ты же говорила, что будешь учиться, — забеспокоился он. — Я имею в виду институт.

— Хотела закончить педагогический. Но институт в Москве, а мы здесь.

Он подсел к жене, взял её ладони в свои.

— Юник, я сделаю так, как ты хочешь. Можно и к отцу поехать, если ты настроена. В Москву только нельзя, пока мы не выгоним этих инопланетных засранцев.

— Это ещё когда будет.

— Будет когда–нибудь, непременно. А учиться можно и заочно.

Она прижалась лицом к его груди.

— Извини, я просто так сказала. Скучно — это правда, но я от тебя никуда не уеду! Знаешь, как называют сотрудников «Триэн»?

— Триэновцы?

— Бесогоны.

Он невольно засмеялся.

— Впервые от тебя слышу. В самую точку, однако.

— Вот и мы с тобой бесогоны, куда ж я без тебя?

— И всё–таки я подумаю над твоим досугом. Не хочу, чтобы ты проводила дни в непрерывном ожидании.

— Поговори с Харитоновичем, пусть возьмёт меня в свою систему. Если чего не знаю — научусь, я понятливая.

— Знаю.

— Ты мне ногу вылечил, я теперь даже спортом снова могу заниматься. А что? — Она оживилась. — Обучусь рукопашному бою, буду тебя охранять.

Роман улыбнулся, поцеловал её в макушку.

— Ты и так меня защищаешь. Когда мне приходится вое… бегать по менталу, твоя поддержка даёт так много, что я становлюсь тигром.

— Ты и так тигр.

Он отодвинул жену, спросил подозрительно:

— Надеюсь, ты не имеешь в виду мои необрезанные ногти?

— Нет, я имею в виду нечто другое, — засмеялась Юна.