— А разве… — Джо откашлялась. — Ты думаешь, он это имеет в виду?

— Да это же было ясно как день, что вы сходите с ума друг по другу. Я никогда не видел Чейза счастливее, чем после… короче говоря, он наверняка решил попросить тебя остаться.

Джо очень хотелось верить Гиффу, но она не заметила никаких перемен. Вряд ли Чейз решится изменить правилам, которым следовал столько лет.

— Но он говорил, что никогда не женится, Гифф.

— Не только женщины изменяют своим убеждениям.

Джо закрыла глаза и уткнулась носом в букет, который напомнил ей запах всего самого дорогого на свете.

Счастливы навсегда? Это явно был вопрос. Но предложение ли?

— Есть только один способ узнать все наверняка. — Гифф открыл дверь, поставил покупки на стол и легонько подтолкнул ее ко входу. Он, должно быть, увидел, как по ее лицу скользнула тень страха, потому что крепко обнял ее и прошептал:

— Пахнет жарким. Никаких сомнений.

Он захлопнул дверь, ободряюще улыбаясь.

— Кажется, Гиффу досталось в городе нечто большее, чем продукты.

Звук его голоса заставило сердце Джо бешено колотиться. Она повернулась, ожидая увидеть дразнящую улыбку. То, что она увидела, в мгновение ока уничтожило все надежды.

Чейз был зол. Нет, он был в ярости. Его глаза горели, как два синих языка пламени. Но не мог же он заподозрить, что они с Гиффом… из-за короткого объятия!

— Ты злишься, — сказала она, с гордостью отметив, что голос дрожал лишь самую малость. — Но почему?

Он посмотрел на букет, который она держала, и взгляд его на мгновение смягчился. Что это было? Жалость? Раскаяние? Конечно же, боль, но не могла же злость так быстро уничтожить его чувства.

— Спасибо за цветы, — поблагодарила, не дождавшись ответа. Чтобы он не увидел, как дрожат ее руки, она схватила маленькую старую вазочку, налила в нее воды и поставила туда благоухающий букет. — Меня удивило, что ты оставил их для меня — и еще эта записка.

— Это была ошибка.

На этот раз она явственно увидела боль и раскаяние в его глазах — а может быть, это лишь ее боль отразилась в них.

— А Гифф подумал, что ты делаешь мне предложение, — сказала Джо, с трудом сдерживая слезы.

— Это была ошибка, — повторил он.

Джо вытерла навернувшиеся слезы и посмотрела ему в лицо. Вена на подбородке яростно пульсировала, а губы были сжаты так, что превратились в бескровную ниточку, а глаза стали холодными, как лед.

— Надеюсь, ты объяснишь мне, в чем ты меня подозреваешь на этот раз. — Ее голос задрожал. Он, конечно, тоже это заметил.

Он отвел взгляд, медленно провел рукой по волосам и потянулся к столу.

В это мгновение Джо наконец поняла, что Чейз сделал больше, чем просто оставил для нее букет цветов с запиской. На столе стояли хрусталь и фарфор, лежали серебряные приборы и льняные салфетки. В вазе были цветы, рядом — бутылка вина, остывающая в ведерке со льдом.

Прежде чем Джо успела понять, что все это значило, он взял что-то со стола и протянул это ей.

— Это дискета для моего компьютера, — сказала она, вертя ее в руках, словно ответ на ее вопрос был написан на черном корпусе. — Боюсь, тебе придется мне все объяснить, Чейз.

— Не так давно звонил Джордж, — сдержанно сказал он. — Он требовал твои сюжеты. Этот парень никогда не отличался большим терпением. Он говорил о каком-то пропуске в списке изданий на следующий год и хотел, чтобы ты прислала ему свои сюжеты с ночной почтой, чтобы он успел занять эту нишу: это станет значительным шагом в твоей карьере.

То, как он произнес последнюю фразу, заставило Джо передернуться. Ей хотелось заставить его остановиться, но это уже было невозможно.

— Дискеты не подписаны, поэтому я не знал, которую отправлять. Джордж сказал мне, как узнать, где записаны сюжеты.

Джо закрыла глаза, понимая, что именно он увидел. «Если бы я обошла весь мир в поисках мужчины, который помог бы мне познать любовь…» Казалось, кто-то на небе с плохим чувством юмора выстроил их отношения с Чейзом так, чтобы все самое плохое, что только могло быть, случилось.

Зачем, черт возьми, она использовала слово «познать»? Этого было достаточно, чтобы разрушить все надежды на будущее с Чейзом. И почему она так боялась, что он увидит первые слова ее дневника? Так дико боялась, что он поймет глубину ее чувств к нему, что записала эти проклятые слова на первую попавшуюся дискету? И, черт возьми, почему он взял не красную дискету, а именно черную? И почему он не открыл другой файл?