Как он может позволить ей уехать? Как попросить ее остаться, посвятить ему свою жизнь? Что, если она откажет ему?

Если бы только он мог ее как-то удержать…

— Попозируй мне.

— Что? — Она повернулась с тарелкой в руках, в ее глазах и голосе было нескрываемое удивление.

— Попозируй мне, Джози. — Идея захватила Чейза, она так ему понравилась, что он никак не мог понять, почему это не пришло ему в голову раньше. Она была прекрасна, обворожительна. И сейчас она принадлежала ему. — Позволь мне нарисовать тебя. Я хочу запечатлеть то, как ты смотрела на меня прошлой ночью.

Джо вспыхнула и дрожащими руками поставила перед ним тарелку с омлетом.

— У меня сегодня много работы, Чейз.

Он посадил ее к себе на колени. На этом стуле они занимались любовью прошлой ночью. Джо тоже подумала об этом, она покраснела еще больше и попыталась вырваться, но он крепко держал ее, мягко поглаживая по спине, пока она не успокоилась в его объятиях.

— Мне действительно нужно поработать, — пробормотала она. — Джордж ждет трилогии к концу следующей недели, а у меня сделано только два сюжета.

— Поработаешь днем, — прошептал Чейз, его губы были совсем близко от ее рта. Он не сдержался, легко поцеловал ее пухлые губки и улыбнулся, когда она потянулась за продолжением.

Чейз отклонился, не продолжив поцелуя. Он хотел убедиться в том, что мог отказаться от этого.

Джо вздохнула и прижалась к нему бедрами, заставив его застонать.

— Мне нужно съездить в город сегодня днем, Чейз.

— Съездишь завтра, — отрезал он, все больше раздражаясь оттого, что она готова была найти любой предлог, только бы не остаться с ним.

Джо услышала злые нотки в его голосе.

— Ты сам виноват в том, что мне надо ехать сегодня, — сказала она, лаская его шею. — Я была слишком занята, чтобы подумать о еде, а у нас кончились почти все запасы. — Она на мгновение замолчала. — Что же касается моей карьеры, Джордж дал мне отпуск впервые, несмотря на то что я очень молода. Он хочет, чтобы я писала лучше, по-новому. Я никогда не подводила его, всегда сдавала работу вовремя, и на этот раз будет так же. Для меня это важно.

— Извини, Джози. — Он не нашелся, что еще ответить на это признание.

Она снова прижалась к его груди, принимая извинения за неожиданную вспышку гнева. Но это было больше чем внезапный порыв. Чейз понял, что вот уже несколько педель он мешал ей работать. Но если он ревновал ее к тем часам, которые она проводила за компьютером, что же будет с ним, когда она уедет, как он вынесет мысль, что другой мужчина постарается вылечить ее разбитое сердце и завоевать ее любовь? А этот другой мужчина обязательно появится, она слишком страстная, чтобы долго оставаться одной.

Ревность заползла в его душу, как червь забирается в бочку с яблоками, оставляя гниль и разрушение на своем пути. Самое худшее во всем этом было то, что он сам был виноват в происходящем. Он не хотел потерять Джо и в то же время не мог заставить себя довериться ей. «Она права, — с тоской подумал Чейз, — я трус».

— Я буду позировать тебе.

Ее мягкий голос прогнал горькие мысли, омрачавшие его душу. Он попытался вернуться к своим размышлениям, но они вдруг потеряли смысл.

Джо слегка встряхнула его:

— Ты слышал, что я сказала? Я попозирую тебе, но всего лишь час.

Чейз глубоко вздохнул. Решение проблемы найдется, когда он окажется в студии.

Рисовать Джо оказалось намного сложнее, чем все, что Чейзу приходилось изображать до того, но в этом было и больше смысла. Поначалу она краснела и смущалась, не давая ему возможности поймать тонкую паутинку чувственности, которая окутывала ее, как ее облегающие джинсы.

Поэтому он предпочитал заниматься с ней любовью среди холстов и аромата масляной краски и растворителя. Он впитывал каждый ее вздох, каждый сдержанный стон и отчаянную мольбу ее хриплого голоса. Наслаждался тем, как ее тело поднималось и опускалось, точно улавливая его ритм, как будто этот танец страсти был специально поставлен только для них. Он копил в себе все звуки и запахи, лелеял их, пока наконец эта смесь не превратилась во вдохновение.

И когда она неподвижно лежала в истоме, он начал рисовать ее. Блеск ее кожи, бархатную глубину карих глаз, таких глубоких, что Чейзу хотелось утонуть в них. Он отогнал нараставший в нем шквал желания, все ожесточеннее налегая на кисть.

Когда она поднялась и оделась, смущенно улыбаясь, Чейз проводил ее глубоким ненасытным поцелуем, который почти прогнал с трудом пришедшее вдохновение. Почти.

Джо ушла, но осталась в его сознании, в его душе. В его сердце. Он попытался перенести этот образ на холст.