Мне приходилось ловить их разными способами в реках Гондураса, Никарагуа и Панамы; ловил похожих на них и на Ямайке; заказывал в Гаване у «Ла–Сарагонаса», где их подают по шесть штук на оригинальном резном деревянном блюде, сваренны­ми докрасна, соблазнительно очищенными наполовину от панцирей, уложенными на листья кресс–салата и украшенными на русский лад. Надо снять с них добрую часть украшений, полить соком мелкого круглого лимона, посыпать свежемолотым черным перцем так, чтобы затушевать красный цвет, запастись кубинским хлебом метровой длины и литром светлого немецкого пива и… поверьте, жизнь покажется вам чудес­ной. Мясо креветки напоминает по вкусу омара; во Флориде они не встречаются, и, право, стоит ради них совершить поездку вдоль берегов Карибского моря.

Вот все, что я могу вам поведать. Конечно, это не определяет, к какому виду при­надлежала ползущая по мосту креветка. Но в ту ночь я не задумывался над ее точ­ным наименованием, а тем более над тем, насколько она вкусна. Я думал только о том, как она сумела залезть на скользкий настил моста, переброшенного на высоте сорока футов над яростной рекой, и куда теперь держит путь. И так как было ясно, что не смогу узнать, как она сюда влезла и откуда пришла, оставалось только наблю­дать, куда она стремилась.

Опершись на перила моста, я выключил фонарь и, стоя в темноте, ожидал. Через каждые несколько минут на мгновение включал свет и видел, что креветка ползет вперед с достаточной для нее быстротой и на редкость прямо к противоположному краю моста, до которого оставалось не более фута. Спустя некоторое время увидел, что она достигла края и неподвижно замерла над пропастью, как бы советуясь со своими тропизмами или набираясь храбрости.

Чтобы стать свидетелем развязки, я быстро пересек дорогу и, прежде чем успел подойти, увидел, что креветка сделала несколько конвульсивных движений лапами и сбросила свое маленькое туловище в черную пропасть. Подойдя к перилам моста, я направил луч фонаря в глубину клокочущей стремнины и не обнаружил ни малейше­го следа в том месте, где белоснежный поток сомкнулся над своим блудным дети­щем. Погруженный в размышления, я вернулся к автомашине, осторожно выбрался на дорогу и поехал домой спать.

На следующее утро, по пути в Токо, затаив слабую надежду увидеть эту креветку, я остановился возле моста, думая, что при дневном свете смогу легче разобраться в причинах последовательности ее действий или, по крайней мере, понять, как она ухитрилась взобраться на мост. Я ходил взад и вперед, осматривал опоры, быки и крепления моста, но не обнаружил ничего такого, что пояснило бы загадку. Я рассматривал прыгающий внизу поток, размышлял и строил предположения до тех пор, покуда они не превратились в бессмыслицу. Затем вернулся к автомашине и поехал по направлению к Гранд–Ривьер, раздраженный, более чем вы можете вооб­разить, чудовищной нетипичностью поведения беспозвоночного существа.

Вскоре увидел сквозь стволы деревьев белую полосу песка, остановил автомаши­ну, перешел вброд через ручей, протекавший между дорогой и берегом, и неожидан­но обнаружил свежие, глубоко вдавленные следы черепахи. Вершина следов нахо­дилась в сорока футах от линии, достигаемой средней приливной волной, там, где кончаются заросли ипомеи.

Не было нужды прибегать к помощи мерной рулетки, чтобы убедиться, что следы слишком широки для логгерхеда или зеленой черепахи. Расположение гнезда и не­одинаковая длина входного и выходного следов свидетельствовали о том, что гнездо устраивалось в момент наибольшей высоты прилива.

Не существует сведений о гнездовании кожистых черепах на берегах Тринидада. И вообще очень мало опубликовано достоверных отчетов о гнездовании морских чере­пах на берегах Карибского моря. Когда несколько лет назад я писал книгу о че­репахах и собирал для нее материалы, то после самых добросовестных розысков обнаружил всего лишь два документированных сообщения о гнездовании черепах в американских водах. Одно из них было старым отчетом, касающимся острова Ямайка, а другое — заметками Росса Алена о его последних наблюдениях на Фла­глер–Бич во Флориде. Конечно, я и раньше готов был биться об заклад, что кожи­стые черепахи гнездуются на берегах Тринидада, но вот теперь убедился оконча­тельно.

Как вам известно из главы «Черное взморье», раскопка гнезда кожистой черепахи — трудная штука, даже если вы точно знаете, где оно расположено. На этот раз я располагал пятифутовой тягой от старого автомобильного тормоза, имевшей Т–об­разную форму, что позволяло легко вгонять стержень в песок. Пожалуй, это лучший щуп, которым можно пользоваться при поисках черепашьих гнезд.

Я обследовал клочок берега, где соединялись оба следа. Черепаха, маскируя ме­сто кладки, утрамбовала небольшой участок длиной всего лишь пять–шесть футов. Я наугад выбрал место, воткнул острие щупа и вогнал его в песок. Стальной стер­жень как бы нехотя вошел на несколько футов, а затем скользнул и легко опустился на глубину еще двух футов. Когда я вытащил щуп, его конец оказался измазанным содержимым черепашьего яйца и облеплен песком.

Отложив щуп в сторону, я взял лопату и принялся копать. Верхнее яйцо лежало на глубине трех футов, но мне показалось, что оно лежит значительно глубже, так как прошло довольно много времени, пока удалось до него добраться. Копая медленно и осторожно, я пытался получить правильный разрез гнезда, чтобы провести замеры вырытой черепахой ямы. Но расстояние между стенками ямы и ее содержимым было чересчур маленьким, и мне пришлось отказаться от своего замысла.

Докопавшись до конца кладки, я вытащил пятьдесят яиц, разложил их по порядку и размеру и отобрал несколько штук, которые хотел унести с собой.