У кожистых яйца зарыты глубоко в землю, на ярд–полтора. Животные не могут их достать. Даже ягуары. И даже собаки из Сикирреса, которые выкапывают любые яйца, но только не кожистой черепахи.

– Мне безразлично, сколько времени придется рыть, — сказал я. — Я готов копать до самого вечера, лишь бы убедиться, что гнездо находится здесь. Может быть, че­репаха просто поскребла землю и ушла. Так иногда поступают логгерхеды.

Она внимательно посмотрела на развороченный песок, потом покачала пальцем перед лицом, что у латиноамериканцев означает знак отрицания.

– Puso, — сказала она. — Ahi puso! [54]

– Как вы определяете место кладки? — спросил я. — Мне пришлось прощупать все вокруг, и я не обнаружил рыхлого места.

Она снова покачала пальцем в знак отрицания.

– Вы прощупываете недостаточно глубоко. В гнезде canal нет рыхлых мест. Ска­жите, пожалуйста, который час? Наверное, уже полдень?

– Четверть первого. Вы торопитесь?

– Сегодня испанец платит деньги индейцам москито, а я хочу собрать с них долги раньше, чем они напьются Я видела, как в четверг сюда прилетел самолет, значит, к вечеру все будут пьяными.

Я сразу вспомнил молочный бидон, наполненный ромом, который прилетел вместе со мной, и подумал, что женщина права. А испанец, которого она упомянула, был дон Педро, mayordomo [55] у сеньора Иойо из «Атлантической промышленной компа­нии» в Тортугеро.

– Сколько они вам должны? — спросил я.

– Там два долга… Всего восемь колонов.

– Послушайте, я уплачу вам десять, если вы поможете мне раскопать гнездо.

Она посмотрела на песок, а затем на солнце. Вздохнув, перебросила ногу через высокое седло и спрыгнула наземь.

– Попробую… — сказала она как-то безразлично и отвела лошадь к старой, коря­вой манцинелле — единственному дереву, растущему на заливаемой приливом бе­реговой полосе, и привязала к нему поводья.

– Это ядовитое дерево! — сказал я.

– Для лошадей оно безвредно.

– А как насчет рук? Вам придется трогать поводья.

– Не беспокойтесь, это не причинит мне вреда. Опасен только сок и дым, когда дерево горит.

– Я не стал бы привязывать к нему лошадь, — сказал я.

– Понятно… Вы здесь чужак и еще не приспособились.

Из притороченных к седлу ножен она достала большой тяжелый нож–мачете и направилась к черепашьему гнезду. Потом окликнула собачонку, которая выскочила из прибрежной травы и, пританцовывая, подбежала к хозяйке, преисполненная жела­ния служить ей в меру своих способностей.

Чтобы привлечь внимание собаки, миссис Ибарра поскребла песок.

– Huevos [56] , — сказала она.

Я насторожился, так как это слово, сказанное отдельно, зачастую приобретает со­всем другой смысл, но собака его поняла правильно, хотя и принялась раскапывать нору краба, находившуюся футах в шести от черепашьего гнезда.

– Не валяй дурака, — сказала миссис Ибарра. — Рой вот здесь!

Как бы оскорбленная услышанным, собака опустила уши, перешла на указанное хозяйкой место и принялась раскапывать черепашье гнездо.

С зелеными черепахами Филин никогда не допускает ошибки. А для кожистых он не годится. Пусть немного покопает, а я схожу туда…

И она указала в сторону поросли деревьев, стоявших в сотне ярдов от берега.

– Bueno [57] .

Подумав, что ей надо уединиться, я решил побьггь здесь, чтобы всеми силами по­ощрять собаку.

Нет… Идемте со мной. Я хочу вырезать палку, а вы лучше меня лазаете, — сказа­ла миссис Ибарра.

Мы пробрались через заросли морского винограда и морского овса, прошли мимо побегов кокосовых пальм и за дюнами вошли в густую поросль молодых деревьев. Тут мы остановились, и миссис Ибарра стала внимательно рассматривать чащу в по­исках нужного ей дерева.

– Aquel [58] , — указала она в самую глубь зарослей. Влезьте на то дерево, обрубите все ветки, а потом срубите ствол.

Я вскарабкался на стройное, гладкое деревце и обрубил все ветки, которые мог достать. Соскользнув наземь, срубил дерево у самого корня и вытащил его из чаши. Миссис Ибарра сделала пятифутовый шест, ободрала с него кору и заострила с од­ного конца.

– Ya! [59] — сказала она. — Может быть, нам удастся вот этим!

Вернувшись на место, мы увидели, что собака, потеряв интерес к черепашьему гнезду, раскапывает еще одну норку краба.

От собаки толка не будет, — сказала миссис Ибарра.