— Подожди секундочку! — воскликнула Эстелл, когда Стивен завел мотор. — Давай я поведу до ворот! — И тем самым предотвращу дурацкие препирательства, которые возобновились и сегодня утром, подумала она. Неужели он полагает, что она не в состоянии открыть ворота?!

— Не нужно! — ответил он, отъезжая. — Теду должны привезти компост, поэтому он оставил их открытыми. Я забыл спросить, есть ли в доме продукты на вечер?

— Роналд говорил, что морозильник полон…

— Морозильник! — воскликнул он раздраженно. — Я умру прежде, чем что-либо разморозится! Нам лучше поужинать где-нибудь в городе.

— Я хотела добавить, когда ты начал ругаться, — сдержанно заметила Эстелл, — что в холодильнике стоит еще гуляш от миссис Уэрт!

— Слава Богу! — пробормотал Стивен.

…Поскольку он не рассчитывал, что она сумеет что-либо приготовить, возмущенно подумала Эстелл, чувствуя страшную усталость и голод.

— Тем не менее о еде позабочусь я, — объявил он, когда они подъехали к дому. — А ты пока освежись.

Эстелл в ярости поднялась по лестнице. На первый взгляд его предложение казалось проявлением заботы о ней, но тон, которым оно было высказано, свидетельствовал о том, что он не забыл ее неудачу с овощами в их первый вечер в доме Роналда. И Эстелл сразу почувствовала себя изгоем, которому указали на его место.

Она приняла душ, вместо того чтобы, как обычно, надолго погрузиться в ванну, шутливо уверяя себя, что это отклонение от привычного ритуала вызвано тем, что голодный как волк Стивен не будет тратить слишком много времени на приготовление пищи. На самом деле ей просто не хотелось надолго оставаться наедине со своими мыслями.

— Я не мог найти овощей, — сообщил он, не отрываясь от перемешивания картофельного пюре при ее появлении.

— Уверена, что мы не почувствуем их отсутствия, — ответила Эстелл и поспешила накрыть на стол. — Гуляш пахнет замечательно! — Соблазнительный запах, будораживший ноздри, напомнил ей, как долго она не ела.

— Мне показалось, что лучше разогреть его на плите, — пояснил Стивен, снимая крышку с тяжелой эмалированной кастрюли и демонстрируя ее содержимое.

Он очень серьезно относится к еде, подумала Эстелл с непроизвольным и внезапным чувством радости, и, судя по его влажным волосам и свежей одежде, ему тоже удалось принять душ во время кулинарных занятий.

Картофельное пюре, к удивлению Эстелл, было достойно гуляша миссис Уэрт. Если бы его приготовил кто-то другой, она бы сделала комплимент, но ей не хотелось первой нарушать тяжелое молчание, повисшее над столом.

— Очень вкусно! — наконец отважилась сказать Эстелл. — Миссис Уэрт прекрасная повариха!

— Как я говорил Роналду несколько лет назад, когда он сетовал на то, что я недостаточно уделяю, на его взгляд, внимания прекрасному полу: найдите мне женщину, которая готовит как миссис Уэрт, и я женюсь на ней, если она согласится!

— Да, это веский повод для женитьбы, — саркастически заметила Эстелл, собирая тарелки и унося их к посудомоечной машине.

— Так и есть! — ответил он с каменным лицом.

Эстелл открыла посудомоечную машину и поставила в нее тарелки. Самое ужасное то, что он, видимо, действительно так считает, подумала она.

— Женщина, которая умеет готовить как миссис Уэрт и сможет родить мне сына, — чего еще могу я просить у судьбы!

— Да уж, чего больше! — эхом отозвалась Эстелл, швыряя ножи и вилки с большей силой, чем хотела. — Не стоит и говорить, что дочь не подойдет!

— Именно так решил мой прадед, основатель империи Вентвортов: главой исполнительной власти концерна становится первый сын первого сына или следующий по мужской линии.

— Очевидно, быть женщиной в семье Вентворт не очень прибыльно, — заметила несколько резко Эстелл, ставя на стол вазу с фруктами. Неужели она действительно участвует в этом странном разговоре?

— Если ты говоришь о деньгах, то это вознаграждается довольно прилично, — тихо проговорил он, выбирая яблоко. — Не все прибыли остаются в руках первенца по мужской линии, — продолжил он и мягко добавил: — Хотя у нас по традиции рождаются главным образом мальчики, если уж мы размножаемся. Сестра Роналда — единственная женщина в семье в течение нескольких поколений.

— Ты говоришь о своих близких, как о скотине! — воскликнула она, настолько ошеломленная, что даже села и взяла грушу из вазы прежде, чем сообразила, что делает. — Что ты имел в виду, когда говорил «если уж мы размножаемся»?