— Сегодня утром я с удовольствием прочитал вашу монографию об Эдгаре Артуре Тарпе-младшем. Мне следовало познакомиться с ней раньше, но, к сожалению, не знал о ее существовании.

— К встрече клиента вы готовитесь основательно.

— Скажите, пожалуйста, первоначально вы писали ее как докторскую диссертацию? В тексте не указано, в каком университете вам присвоена эта степень.

— Я писал ее для себя.

— Но напечатали недавно? Глядя на вас, можно сказать, что вы получили диплом несколько лет назад. Или вы относитесь к тем людям, которые не стареют, мистер Флетчер?

Хорэн Флетчу понравился. Лет пятидесяти с небольшим, со стройной фигурой, крепкими, широкими плечами. Правильные черты лица, отсутствие морщин, благодаря массажу и косметическим средствам. Волосы, зачесанные назад, тронуты на висках сединой. Киногерой, достойный того, чтобы танцевать на экране с Одри Хепберн.

— Разумеется, — продолжал он, не получив ответа Флетча, — я еще не начал восторгаться американскими художниками. Кассетт, Сарджент, к ним претензий нет, а вот у Уинслоу Хомера, Ремингтона, Тарпа все до неприличия здоровое, крепкое, массивное. [5]

— В том же грехе можно обвинить Микеланджело и Рубенса.

— Я имею в виду конкретику. Для большинства американских художников важен сам момент, движение, выхваченное глазом. Ни до, ни после, только теперь. Это не вдохновляет, — Хорэн пригубил кофе. — Но я оставлю свои рассуждения до лекции в Гарварде, которая начинается у меня в двенадцать часов. Вы насчет Пикассо?

— Да, — подтвердил Флетч.

Ему не только предложили сесть, но и дали понять, кто профессор, а кто — студент.

— Что можно добавить к уже сказанному? — вопросил Хорэн. — Возможно, она не существует. А может, существует. Если существует, то где? Можно ли установить ее подлинность? Поверите ли вы мне или нет, но теперь, после смерти старика, установить подлинность той или иной его картины стало проще. Он-то называл своими все картины, которые ему нравились, хотя и не рисовал их, и отказывался от тех, что рисовал, если они его не впечатляли. Далее, встанет вопрос, захочет ли нынешний владелец продать картину и за сколько. Вполне возможно, мистер Флетчер, что ваш столь дальний вояж закончится безрезультатно.

Флетч промолчал.

— Или вы действительно прилетели в Бостон, чтобы продолжить изучение творчества Тарпа?

— Откровенно говоря, да. Я хочу написать его биографию.

Хорэн наморщил лоб.

— Ну, если я смогу чем-нибудь помочь… Рекомендательное письмо в Фонд семьи Тарп…

— Не откажусь.

— А эту картину Пикассо вы желаете приобрести для личной коллекции?

— Да.

— Вы никого не представляете?

— Нет.

— Тогда я должен поинтересоваться вашей креди тоспособностью, мистер Флетчер. Понимаете, с другими моими клиентами я работаю много лет. И одной монографии, отпечатанной на средства автора…

— Я понимаю. Банк «Барклоу» в Нассау удостоверит мою кредитоспособность.

— На Багамских островах? Иной раз это очень удобно.

— Полностью с вами согласен.

— Очень хорошо, сэр. Вы упоминали, что у вас есть фотография этой картины.

Флетч достал конверт из внутреннего кармана пиджака. Положил фотографию на стол.

— Фотография сделана со слайда, — пояснил он.

— Как я и подумал, — Хорэн взял фотографию. Кубизм. Брак [6] ее не писал, это ясно. Но принадлежит ли она кисти Пикассо?

Флетч встал.

— Вы наведете для меня справки?

— Сделаю все, что в моих силах.

— Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде чем появятся первые результаты?

— Я сяду на телефон сегодня же. Возможно, все выяснится через двадцать минут, не исключено — через двадцать дней.

На маленьком столике у стенного шкафа лежал свежий номер «Нью-Йорк таймс». В Галерее Хорэна еще не знали о вечерних приключениях Флетча. Он глянул на первую страницу.

— Я не читаю бостонских газет, — походя заметил Хорэн.

— Даже не заглядываете в колонку светской хроники?

Хорэн подал ему пальто.

— Я думаю, что все, что заслуживает моего внимания, обязательно появится в «Нью-Йорк таймс».

Хорэн открыл дверь. Дворецкий, все в том же фартуке, ждал на лестничной площадке, чтобы проводить Флетча до дверей.

— Вы, несомненно, правы, — поддакнул Флетч.

Перейдя на другую сторону улицы, Флетч взглянул на дом Хорэна. На крыше, по обоим торцам, на стыках с соседними домами, щерилась остриями высокая изгородь. Она перехлестывала через свес крыши до середины верхнего этажа. Как уже говорилось, все окна закрывались решетками.