— Нет, не могу, но буду. Вы боитесь за свою жизнь?

— Нет, — сказала она тихо.

— Вы боитесь. И с вашей стороны, очень любезно сказать, что нет. Пойдем пешком. — Он сделал паузу. — У меня все равно нет джипа. Откуда у меня, черт возьми, возьмется джип?

Они шли по обсаженным деревьями улицам базы. Казармы были не освещены, и деревья отбрасывали огромные тени на кирпичные стены.

— Красивая база, — сказал он. — Одна из самых симпатичных.

— Да.

— Жаль, что она в таком вшивом городишке. Вшивые городки не должны иметь таких красивых баз.

— Не должны.

— Иногда можно пофилософствовать. Куда мы идем?

— Я не знаю. Я иду за вами.

— На этой прекрасной базе масса мест, куда можно пойти. Мы можем просто бродить, смотреть на деревья и цветы. Вы не против?

— Я — как вы.

— Или мы можем прогуляться до авиабазы, посмотреть на то, как самолеты садятся в темноте. Но это может быть опасным.

— Тогда не пойдем.

— Я понял, вы не любительница острых ощущений.

— Иногда.

— Тогда остается великолепное футбольное поле с трибунами и массой травы. Погода на редкость теплая, и мы можем представить, что идет игра. Что вы на это скажете?

Она поколебалась.

— Я не знаю.

— Это запрещено, — продолжил он. — Но я думаю, что вход охраняет один рядовой. Мы его напугаем своими погонами. Младший офицер Дворак.

— Ладно, — сказала она, мягко рассмеялась и крепче взяла его за руку.

Они шли молча, пока не увидели проступающие очертания стадиона.

У ворот стоял рядовой с винтовкой. Мастерс подошел к нему и сказал:

— Ты, там, смирно!

Парень вытянулся.

— Простите, сэр, я не заметил вас.

— Отличная рекомендация для часового. Я видел несколько женщин в одном белье, пытающихся проползти под забором на том конце поля. Рви туда и останови их.

— Есть, сэр! — часовой побежал, и Джейн рассмеялась.

— Он, наверно, подумает, вы сумасшедший.

— Нет, но он будет сильно разочарован. После вас, дорогая.

Они пересекли поле. Он снял китель и, несмотря на ее протесты, расстелил его на земле. Они сели. На небе над головой ярко светили звезды, и казалось, что мир заканчивается у границы футбольного поля.

— Я начинаю трезветь, — сказал он.

— Правда? Это хорошо.

— Почему? Я сразу начинаю вспоминать, почему я надрался.

— Опять Шефер?

— Опять Шефер. К черту, зачем они засунули меня в эту проклятую комиссию по расследованию?

— Чак, вы не можете это забыть? Вы знаете флот так же хорошо, как и я. Посмотрите на это с другой стороны. Сколько человек гибнет, когда тонет корабль?

— Конечно.

— Чак…

— Да?

— Не расстраивайтесь.

— Не буду. — Он внезапно рассмеялся.

— Что такое?

— Мэри. Я просто подумал о Мэри.

— Моей приятельнице?

— Нет. Другой Мэри. Ты не она — но я тебя все равно поцелую.

— Чак…

Он обнял ее, она секунду сопротивлялась, пока его губы не нашли ее. А затем она затрепетала в кольце его объятий и ответила на поцелуй.

— Мы с тобой будем часто видеться, — сказал он.

— Я…

— Да, будем. Так что можешь привыкать к тому, как я целуюсь.

У нее перехватило дыхание, и она сказала очень тихо:

— Я уже привыкла.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мастерс услышал сигнал подъема по внутреннему радио на следующее утро, но это не подняло его с постели. Он услышал, как Лепаж заворчал, просыпаясь на койке напротив. Мастерс уткнулся лицом в перегородку и положил на голову подушку. Лепаж топтался в поисках ботинок, и Мастерс в сотый раз выругался про себя, какого черта они подселили к нему этого идиота. Человек не должен шуметь по утрам. Человек должен возвращаться к жизни медленно. Он не должен суетиться, пока жизнь не шлепнет его по лицу, как мокрая макрель.