Матвей снова встал и пошарил в правом кармане брезентовых штанов. Еще на палубе «Вельска» он заныкал туда часть ужина – половинку ржаного сухаря. Увы, сказалось долгое пребывание в воде – в кармане остались прилипшие к материи мелкие крошки.

Закинув их в рот, он постоял возле двери. Зачем-то зацепил край металла и потянул на себя. Усмехнувшись своей наивности, посмотрел по сторонам…

Взгляд случайно упал на «унитаз». А точнее, на журчащую по углублению плиты воду.

– Что это? – присел на корточки пленник.

В водном потоке колыхался странный бесформенный предмет темно-зеленого, почти бурого цвета.

Он осторожно опустил руку в ледяную воду и сомкнул пальцы. Предметом оказалась морская растительность, пустившая корни в небольшой трещине. Оторвав один листок, Матвей сполоснул его под пресной водой и положил в рот…

Вкуса водоросли почти не имели – во всяком случае, прожевав лист, отвращения он не испытал.

– За неимением палтуса сойдет и килька, – вздохнул моряк и потянулся за следующим листом…

Богдан появился в карцере часом позже. Он был бледен и слегка пошатывался. Один конвойный остался у двери, второй довел его до кровати, уложил и накрыл одеялом.

«Ого! – удивился Матвей. – С чего бы такая забота?»

Дождавшись ухода матросов, он пересел на кровать товарища по несчастью.

– Рассказывай.

– Вот, – показал тот повязку на локтевом сгибе, – всадили в вену толстую иглу и откачали целый литр крови.

– Зачем?

Парень пожал плечами:

– Не знаю…

– А чего ж так долго? Тебя ведь не было часа три-четыре.

– После того как откачали кровь, дали полежать. А потом еще покормили.

– О, это хорошо. А про меня, похоже, забыли.

– Я так думаю, что скоро и за тобой придут – тоже возьмут кровь и покормят.

«Наверное, так и случится, – подумал Матвей. – Теперь, по крайней мере, ясно, зачем немцы спасли нас и притащили на секретную базу».

В сороковом году, учась в Ленинградском военно-морском училище, ему в составе группы курсантов пришлось сдавать кровь для раненых бойцов Красной армии – участников советско-финской войны. Из того небольшого опыта он запомнил несколько незыблемых правил: перед сдачей крови донору запрещается употреблять алкоголь, лекарственные препараты, жирную, острую и копченую пищу. Донор должен хорошо выспаться и отдохнуть. После сдачи крови для скорейшего восстановления полагается усиленное питание: сладкий чай, соки, овощи, фрукты, хлеб, отварные крупы и макароны.

«Что ж, стать донором – не самый плохой вариант». Матвей улегся на свою кровать, закинув руки за голову, прикрыл глаза и принялся ждать конвойных моряков…

«Откуда здесь эти глыбы? – Изучая склон, я постепенно смещался к его вершине. – Их тащит за собой сползающий в бухту ледник или это следствие обычного обвала из-за разрушения скалы?…» Да, видимо, так и есть: поверхность некоторых обломков чиста от ила. Это означает, что камни откололись от скалы и упали сюда недавно.

Внезапно тишину нарушил взволнованный голос напарника:

– Евгений Арнольдович, посмотрите сюда!

Что за дела? Почему Фурцев использует открытый текст?

Оглянулся – ага, вот он – уставился вверх.

Проследив взгляд молодого пловца, увидел… огромную черную дыру – вход в подводную пещеру.

Ого! Молодец, глазастый ты наш.

Стали осторожно подбираться ближе, затормозили у входа и осветили уходящее в глубь скалы пространство… Ни черта не видно. Глубина здесь небольшая – поверхность воды при отливе покрывает верхушку грота всего метра на три-четыре, и волна вперемешку с ледяным крошевом стаскивает в море всякую муть.

Игорь вознамерился плыть внутрь. Схватив его за плечо, я знаком приказал хорошенько осмотреть вход снаружи.

Снаружи ничего примечательного, кроме одной детали: сверху имелся свежий скол приличного размера. Оценив приблизительный объем отвалившейся породы, понял, что рухнуло не меньше тридцати кубов.

Фурцев смотрел на меня умоляющим взором – ему не терпелось прошмыгнуть в нору и посмотреть, что там дальше. Мне и самому было интересно, но… Едва мы вплыли в темное чрево, едва лучи наших фонарей устремились в глубь длинного и, на удивление, ровного тоннеля, как о себе напомнил руководитель спуска.

– «Скат», я – «Ротонда», – произнес Устюжанин и, не дожидаясь моего ответа, выдал команду: – Вам срочный подъем. Как поняли?

– «Ротонда», я – «Скат». Что случилось?

– Приказ «Первого». На борт поступила важная информация. Срочный подъем.

«Первый» – это наш босс. Так мы его шифруем при общении по гидроакустической связи.

– Понял. Возвращаемся…

Спустя несколько минут мы уже сидели в шлюпке, подруливающей к борту «Академика Челомея». «Первый» отсутствовал, зато Георгий был на месте – принял вещички и помог взобраться на палубу.