Шрифт:
– Никто не застрахован от ошибки.
– Полностью с вами согласен. Но, поскольку ошибка – ваша, исправить ее придется вам самому. Вы понимаете, о чем я?
Игорь Константинович тяжко и прерывисто вздохнул.
– Боюсь, что да, – ответил он.
– Постарайтесь сделать все как можно быстрее. И, пожалуйста, на этот раз никаких просчетов.
– Хорошо… – Черневицкий с тоской покосился на верхний ящик стола. – А если начнутся расспросы?
– Нужно сделать так, чтобы не начались.
– Но у нее есть муж. И еще сестра. Как поступить с ними?
– Так же. Несчастные случаи бывают каждый день. Иногда люди погибают целыми семьями из-за сущего пустяка. Кто-то роняет на ковер горящую сигарету. Кто-то забывает выключить газ. А чья-то машина, потеряв управление, слетает со скользкой дороги в кювет. Подобное происходит сплошь и рядом.
– Я… – Черневицкий вынул из кармана платок и быстро вытер потный лоб. – Я вас понимаю. Но не могли бы вы мне… помочь? Я не очень разбираюсь в таких делах.
– Умение приходит с опытом, дорогой Игорь Константинович. Я не раз помогал вам в самых щекотливых ситуациях. Буду помогать и впредь. Но пришло время и вам немного испачкать руки. Это пойдет вам на пользу.
Внутри у Черневицкого все кипело, но он не нашел в себе смелости возразить. Просто сказал севшим от переживаний голосом:
– Я бы хотел поговорить с вами о Евгении Осадчем.
– С ним что-то случилось?
– Нет, но… Его пребывание в клинике становится все более проблематичным.
– Данный пациент особый, – холодно отчеканил собеседник. – Будьте с ним предельно осторожны. Он стоит миллионы.
– Да, но… – Черневицкий снова промокнул платком потный лоб. – Я хотел сказать, что он влияет на других подопытных. И влияние его с каждым днем становится все сильнее.
– Вот и хорошо. Ведь именно на это мы и рассчитывали.
– Да, но…
– Что?
Игорь Константинович опять вздохнул и тягостно проговорил:
– Ничего. А что насчет следователя? Он может здорово испортить нам жизнь.
– Я решу проблему.
– Вы уверены?
– Да. Еще какие-нибудь вопросы?
– Нет.
Собеседник выдержал паузу, а потом вдруг спросил – спокойно и невозмутимо:
– Игорь Константинович, вы не будете против, если я завтра заеду в клинику?
У Черневицкого отвисла челюсть. За три года сотрудничества Добрый Самаритянин ни разу не был в клинике. Пару раз от него приезжали какие-то странные неразговорчивые люди в темных костюмах и в темных очках. Они просматривали материалы исследований, обходили клинику, присутствовали на испытаниях, записывали что-то в блокноты, а потом уезжали на черных бронированных машинах.
И вот теперь Добрый Самаритянин решил пожаловать сам. Что бы это значило? И к каким последствиям приведет его визит?
– Игорь Константинович, вы меня слышите? – нетерпеливо окликнул его собеседник, не дождавшись ответа на свой вопрос.
– Да! – выпалил Черневицкий. – Да, конечно. В котором часу вы приедете?
– Не знаю. Но, думаю, время не имеет особого значения. Просто будьте на рабочем месте.
– Хорошо.
– Всего доброго.
– Всего…
Добрый Самаритянин отключил связь.
Несколько секунд Игорь Константинович сидел неподвижно, затем положил трубку на рычаг и выпрямился в кресле. Он посмотрел на серое, испещренное дождевыми каплями окно, криво усмехнулся и хрипло пробормотал себе под нос:
– Если так пойдет и дальше, скоро я совсем останусь без врачей.
21
Следователь Николай Степанович Рогожин вытер рот салфеткой и встал из-за стола.
– Ну, спасибо, пышечка, уважила.
Людмила Рогожина, не переставая мыть посуду в раковине, повернула голову и сердито бросила:
– Я сто раз просила не называть меня пышечкой!
Рогожин хихикнул:
– Не понимаю, чего ты злишься. Я люблю пышечек. Они такие аппетитные!
Николай Степанович ухмыльнулся, подошел к жене сзади и обхватил руками ее тяжелые груди. Людмила шутливо ударила его полотенцем.
– Тьфу ты, неугомонный! Вечера дождись!
– Ты ж в девять уже спишь.
– А ты возвращайся пораньше. Скоро забуду, как мужчина пахнет.
– Любовника заведи.
– Ты разрешаешь?
– Конечно. Хоть двух!