Рэнди придержал для нее тяжелую стальную дверь и щелкнул выключателем. Чердак был размером с половину футбольного поля.

— Ого, — не удержалась Хелена.

Западная стена представляла собой окно от пола до потолка, глядевшее на реку Миссисипи, мост Мемфис-Арканзас, известный как Большой М, и Пирамиду, эдакого белого слона, который изначально строился как баскетбольная арена.

Мгновение спустя ее охватил страх. Не потому, что огни снаружи оказались пугающе далеко, а потому, что кто-то мог видеть их. Это как пребывание на сцене. Она обхватила себя руками и отступила.

— Нас никто не увидит, — сказал Рэнди, поняв, что с ней происходит, по телодвижениям, или по настроению, или по обоим этим признакам. — Через эти окна видно только улицу, они непроницаемы для взгляда извне. Джуд Слотер заказывал их для своего дома, и заодно я прихватил немного.

— А ты в это веришь? — Когда он кивнул, она снова подошла к окну и приникла лицом к стеклу. — Снег с дождем пошел. Может, мне поехать домой?

— Может, тебе снять пальто и расслабиться?

Он подошел к большому камину, напоминавшему кирпичную башню, который разделял пространство на жилую зону и столовую с кухней. Значит, где-то в глубине должна находиться еще спальня и ванная комната, догадалась Хелена.

— Газовая печь, — сказал Рэнди, присел на корточки и зажег камин. — Не рискнул заводить настоящую, на поленьях.

Она позволила ему повесить ее пальто на вешалку у двери и увидела, что он оставил ключ в замке — для нее? Если она совсем растеряется, то может отпереть дверь и броситься к лифту. Который она не сумела бы вызвать. Или на лестницу — правда, она не знала, где та находится. Рядом с лифтом?

— Сядь и погрейся. Я приготовлю горячий пунш. Возможно, горячий пунш — это то, что ей нужно. С солидной долей транквилизатора. Трусиха!

Чем она хотела заняться этим вечером? Она опустилась на черный кожаный диван, который просто вопил о том, что его хозяин холостяк, и огляделась. Чисто, но не слишком. Наверное, он заказывал этот интерьер дизайнеру. Никаких полок с книгами. Возможно, книги находятся в спальне.

— Прошу, — сказал Рэнди и сел рядом.

Хелена сделала маленький глоток пунша. Вероятно, напиток несколько крепче, нежели кажется. Еще пара глотков, и она напьется достаточно для того, чтобы у нее отказали тормоза. На самом деле, если она действительно возвращается к норме, еще один стакан пунша — и она запросто окажется распростертой на полу ванной.

— Я стараюсь воспринимать это легко. Не похоже, чтобы это было достойным занятием. — Она поставила бокал на стеклянный кофейный столик. — Ты видишь меня насквозь, но вот кто ты сам?

Он взял ее руку и поднес к губам.

— Сегодня вечером я мужчина, а не коп.

Он наклонился через промежуток, который их разделял, и поцеловал ее. Его губы были такими нежными. Такими теплыми… Она напряглась и отстранилась от него.

— Я так нервничаю, что прямо из платья выскочить готова.

— Ничего не имею против такой одежды: кожа и ничего больше.

Он откинулся на подушку на софе. Жест говорил ей, что она вне зоны его досягаемости — по крайней мере, на эти несколько мгновений.

— Почему такой человек, как ты, стал полицейским? — спросила она так, будто была самоуверенным новичком на чаепитии с интересным гостем в университетском клубе.

Спросила и сразу же устыдилась. Ей захотелось забраться под софу и там умереть.

— Такой, как я? — рассмеялся он.

— О господи, какой дурацкий вопрос.

— Не более дурацкий, чем если бы я спросил, почему ты решила стать преподавателем. Расслабься. Я просто последовал семейной традиции.

Он указал на пунш, который она едва пригубила. Она покачала головой. Опьянение так обманчиво. Нужно проделать это трезвой или не делать вовсе.

— Один из моих предков-копов умер во время эпидемии желтой лихорадки в 1878 году из-за того, что не захотел покинуть Мемфис, как это сделали его товарищи-полицейские.

— Доказывает, что ни одно хорошее дело не остается безнаказанным, — сказала она и отвернулась.

Рэнди наклонился вперед, поставил локти на колени и уставился в огонь.

— Я стараюсь наказывать плохих людей за проступки, вне зависимости, когда они были совершены.

Когда он раскрыл объятия, она охотно нырнула в них. Все произошло естественно, без принуждения. Она действительно хотела его, льнула к нему, и не потому, что так было удобно или что он оказался рядом или мог стать временным вариантом, но потому, что он был мужчиной, настоящим мужчиной.