В ту же минуту, как Люк увидел Сторм, он понял: что-то случилось. Он научился угадывать ее настроение, хотя Сторм и старалась скрывать свои чувства. Они поужинали вместе с Нони почти молча. После ужина Нони ушла в кухню, отказавшись от помощи с посудой.

— Я отвезу все на тележке, дорогой, — улыбнулась она. — А вы посидите на веранде. Там прохладней. Я скоро принесу кофе.

Сторм позволила ему отнести ее на веранду. Она выглядела восхитительно в легком платье сиреневого цвета. Сторм была так близко, что Люк мог поцеловать ее. Он не мог отвести глаз от ее губ, нежных как лепестки розы. Ее аромат опьянял. Она пахла божественно, несмотря на жаркий день.

Уже показалась луна, все небо было в звездах. Они, казалось, были так близко, что стоит протянуть руку — и можно коснуться одной.

— Ты такая молчаливая, — начал Люк, посадив девушку в ее любимое кресло.

— Тяжело все время быть без движения, — пробормотала Сторм, занятая грустными мыслями.

— Опухоль спала, — Люк посмотрел на лодыжку.

— Надеюсь, через десять дней я уже смогу ходить. — Сторм подняла глаза, стараясь не смотреть на красивое лицо Люка.

— Что случилось? — спросил Люк, дождавшись, когда Сторм снова взглянет на него. — Это имеет отношение к Карле?

— Почему ты так решил? — Сторм выпрямилась.

— Карла тяжело переживает наш разрыв, — пояснил он. — Я понял это вчера вечером. Но между нами все кончено. Ты должна это знать.

Сторм взяла подушку и обняла ее, как ребенок любимую игрушку.

— Но ты рассказал ей.

— Рассказал о чем? — напрягся Люк.

Почему он надеялся, что что-то изменится? Она никогда не доверяла ему.

— О, Люк! — вздохнула Сторм. — Я знаю, ты сможешь все объяснить, но…

— Объяснить что? — спросил Люк, не понимая, о чем она говорит.

Сторм с болью посмотрела на его красивое лицо.

— Карла сказала, что ты сообщил ей о содержании папиного завещания. О том, что ты унаследовал в пожизненное владение половину ранчо.

— И ты поверила?

— Только потому, что никто другой не мог рассказать ей, — умоляюще взглянула на него Сторм.

— Но ты ведь сказала Нони.

— Да. Я люблю Нони. И Нони любит меня. Я знаю ее всю жизнь и доверяю ей.

— Но не доверяешь мне. Ты спишь со мной. Ты забываешь обо всем в моих объятиях. Я могу возбуждать тебя снова и снова, но это только секс, пусть и потрясающий. Может даже, наслаждение, которое ты получаешь от него, раздражает тебя?

— Люк! — Сторм была шокирована такой откровенностью.

— Кто я для тебя? — требовательно спросил он. — Сирота, которого пригрел твой отец. Сирота-нахлебник. Ты ненавидишь меня всю свою жизнь.

— Ненавижу! — взорвалась Сторм. — Я люблю тебя, Люк! Я ненавижу себя за то, что так плохо с тобой обращалась!

— Ты меня любишь? — Люк инстинктивно сделал шаг к ней. — Тогда докажи. — Он наклонился и прижался губами к ее губам, горя как в лихорадке. Его рука накрыла ее грудь. Соски тут же напряглись в ответ. Он целовал ее настойчиво, требовательно, властно, словно хотел наказать за всю боль, которую она ему причинила.

— Люк! — взмолилась Сторм. — Пожалуйста, остановись.

В тот же миг Люк отпрянул от нее.

— Не знаю, почему я позволяю тебе так обращаться со мной. Но все кончено, Сторм.

Опершись о ручки кресла, Сторм попыталась встать и наступила на больную ногу.

— Ах! — вскрикнула она.

Люк бросился к ней на помощь. Он подхватил девушку на руки и усадил обратно в кресло.

— Завтра я уезжаю осматривать дальние участки, — объявил он. — Меня не будет около недели. Я ничего не рассказывал Карле. Но подозреваю, что она могла опуститься до подслушивания под дверью.

— Так и есть! — задрожала Сторм. Она вспомнила шум за дверью, когда они с Нони говорили на веранде. — Она слышала мой разговор с Нони. О господи, Люк, прости меня.

— Не трать силы понапрасну. — Глаза Люка вспыхнули гневом. — Я думал, что люблю тебя, Сторм. Я думал, что люблю в тебе все, даже силу, с которой ты меня ненавидела. Я хотел тебя такой, какая ты есть. И хотел жениться на тебе. Хотел завести детей. Я был дураком, когда решил, что мы с тобой сможем сохранить «Излучину реки» для нашего наследника. Но все кончено. Ты причинила мне слишком много боли.