— Прививку от столбняка сделал? — Мередит всегда думала о сути дела.

— Нет, но рана небольшая. Она скорее колотая.

— Такие раны опаснее всего. Немедленно звони доктору Альперт.

Старая доктор Альперт была достопримечательностью города Феллс-Черч: она ходила по домам к больным даже в местности, где таскать с собой черную сумку и стетоскоп считалось чем-то неслыханным.

— Не могу. Я не могу уйти и оставить одну... — Джим дернул головой в сторону дома, словно не мог заставить себя произнести вслух имя. Бонни потянула Мередит за рукав.

— У меня очень дурные предчувствия, — сообщила она шепотом.

Мередит снова повернулась к Джиму:

— Изабель? А где ее родители?

— Да, Иза-тян. В смысле Изабель, да. Я называю ее Иза-тян...

— Все в порядке, — сказал Мередит. — Говори как привык. Так в чем дело?

— У Иза-тян есть только бабушка, а бабушка Сэйту даже вниз спускается очень редко. Я недавно приготовил ей обед, так вот она приняла меня... за отца Изабель. Она уже немножко... не в себе...

Мередит бросила взгляд на Бонни и спросила:

— А как дела у Изабель? Она тоже не в себе?

Джим закрыл глаза. Вид у него был совершенно несчастный.

— Я бы хотел, чтобы вы зашли в дом и... ну, просто поговорили с ней.

Дурные предчувствия Бонни стали еще хуже. Второго такого кошмара, как тогда, в доме у Кэролайн, она просто не переживет, и у нее совершенно точно не хватит сил Вызвать кого-нибудь, даже если Дамон не будет никуда спешить.

Но Мередит тоже все это знала, и все-таки Мередит посмотрела на нее так, что ослушаться было нельзя. Кроме того, этот взгляд обещал, что Мередит будет защищать Бонни, что бы ни случилось.

— Она уже кого-то ранила? В смысле Изабель? — услышала Бонни свой собственный голос, когда они прошли кухню и направились к спальне в конце коридора.

— Да, — Джим прошептал так тихо, что она еле расслышала. А потом, когда Бонни внутренне застонала, он добавил: — Себя.

Комната Изабель выглядела именно так, как и должна выглядеть комната тихой и прилежной девушки. Точнее говоря, так выглядела половина комнаты. Вторую половину комнаты будто захлестнула волна прилива, перевернула все, что там находилось, а потом ушла, смешав все в кучу. В центре этой кучи, словно паук в середине паутины, восседала сама Изабель.

Но внутренности Бонни свело не от этого, а от того, что она делала. Рядом с ней были разложены инструменты, похожие на те, с помощью которых миссис Флауэрс прочищала раны. Вот только Изабель никого не лечила.

Она делала дырки в своем теле.

Она уже продырявила губу, нос, одну бровь и уши, причем во множестве мест. Из всех этих мест на незастеленную кровать капала кровь. Пока Бонни рассматривала ее, Изабель, нахмурившись, подняла глаза и посмотрела на вошедших. Впрочем, хмурилась она только одной бровью. Вторая, на продырявленной стороне липа, не двигалась вообще.

Ее аура была грязно-оранжевой с черными пятнами.

Вдруг Бонни почувствовала, что ее сейчас вырвет. Бонни поняла это так отчетливо, что без труда преодолела смущение и пулей понеслась к корзинке для бумаг — она не знала, как заметила ее. Слава богу, внутри белый полиэтиленовый пакет, подумала Бонни, — после чего на несколько минут ей было чем заняться.

Ее сознание заполнила мысль: «Хорошо, что сегодня и еще не обедала», — но слух фиксировал доносившиеся звуки:

— Господи, ты спятила? Изабель, что ты с собой сделала? Ты хоть понимаешь, что может быть заражение... ты можешь повредить вены... можешь обездвижить мышцы?.. Мышцу, которая шевелит бровью, ты, кажется, уже повредила — и наверняка задела вену или артерию, иначе не было бы столько крови.

Бонни издала рвотный звук, склонившись над корзинкой, и сплюнула.

В этот момент она услышала сочный резкий звук.

Она выпрямилась, почти наверняка зная, что сейчас увидит. Мередит согнулась вдвое — судя по всему, от удара в живот.

С трудом осознавая происходящее, Бонни подлетели к Мередит.

— Господи, Мередит, она тебя ножом ударила?

Проникающая рана... в живот...

Мередит не могла перевести дыхание. Из глубин подсознания Бонни всплыли инструкции, которые Бонни слышала от своей сестры Мэри, работающей медсестрой.

Сжав обе руки в кулаки, Бонни стукнула Мередит но спине, и та с шумом вдохнула воздух.

— Спасибо, — слабым голосом сказала она, но Бонни уже оттаскивала ее, оттаскивала подальше от хохочущей Изабель, от набора самых длинных в мире игл, медицинского спирта и всего прочего, что стояло на подносе рядом с Изабель.

Бонни добежала до дверей и едва не столкнулась с Джимом, у которого в руках была мокрая ткань. «Это для меня, — подумала Бонни. — Или для Изабель». Больше всего Бонни хотелось задрать рубашку Мередит, чтобы абсолютно, на сто процентов убедиться, что там нет никакой дырки.