– Как жили, так и жили. Меня это не касалось,– решительно ответила Куренева.

Такая позиция несколько озадачила Кашелева.

– Елизавета Федоровна,– сказал он,– поймите, ваши показания очень важны для дела.

– А я не знаю, что показывать. Вы вот человек посторонний, а я скажу еще что-нибудь не то, потом как? Мне ведь с ними жить в коммуналке. Испортишь отношения, а потом что?

– Почему вы думаете, что полученные от вас сведения я кому-то передам?

– Никто не узнает?– подозрительно посмотрела на следователя Куренева.

– Тайна следствия,– подтвердил Лев Александрович.

– Хорошо,– нехотя согласилась Куренева.– Спрашивайте.

– Что представляет, на ваш взгляд, Валентина Сергеевна?

– Баба – во! – Куренева показала крепко сжатый кулак.– Своего мужа держит мертвой хваткой. Пикнуть не смеет. Было дело, Николай Петрович хотел уйти от нее к другой женщине. Вернее, ушел. Так Валентина его быстренько вернула.

«Это что-то новое»,– отметил про себя Кашелев.

– Нас всех, ну, соседей,– продолжала Елизавета Федоровна,– считает шантрапой. Забыть не может, как жила когда-то…

– Что вы имеете в виду?

– Вишь ли, ее родители в свое время имели кирпичный завод, свой дом. Ну, растрясли их. Давно уже нет завода, нету и дома. Коммуналка. Вот она, видно, от того и бесится.

«Теперь понятно, откуда у Велемировой претензии»,– подумал следователь.

– А всех Ланиных она невзлюбила с самого начала, как только они переехали в нашу квартиру,– рассказывала Куренева.

– Почему?

– Понимаете, Валентина очень хотела заполучить еще одну комнату. Велемировы занимали две. А тут какие-то Ланины. Пуще всех она возненавидела Маргариту. Мало того, что площадь уплыла из-под носа, так еще и сына на себе женила. Ведь у Валентины ее Жора – самый лучший на свете. То он жених дочери какого-то директора, то управляющего трестом, а то начальника главка…

– Не понял,– сказал следователь.

– Это она так представляла мне на кухне. Я-то знаю, что Валентина любит прихвастнуть. Слушаю да помалкиваю. А может, она свои мечты выдавала… И после всех этих мечтаний – бац! Жорка на Маре женился. Вот тут-то Валентина и взбесилась. Все, говорит, сделаю, но он ее бросит. Но, что называется, нашла коса на камень. Жорка тоже упрямым оказался. Да и Мара умела постоять за себя. Валентина ей слово, а Мара – два. А то еще лучше сделает: запрется у себя в комнате и ничего не отвечает. Валентина от злости аж слюной брызжет. Но ведь не будешь дверь головой прошибать. Ой, чего только она не выделывала!

– А что именно? – насторожился Кашелев.

– Представляете, до чего дошла,– расширила глаза Куреиева.– Бабку она приводила, ворожею. Когда, конечно, Мары и Жоры не было дома. Та бабка чем-то кропила дверь их комнаты да пришептывала.

– Для чего?

– Для сглазу. Чтоб Мара заболела, наверное.

– А вы знаете ту бабку?

– Марией Семеновной зовут. Фамилия – Мишина. Я, между прочим, встретила ее месяц назад на Коптевском рынке. Она приглашала к себе домой, обещала погадать.

– Где живет Мишина?

– В Ховрино.

– Адрес?

– Дома где-то, кажется, есть.– Куренева несколько смутилась.– Она так пристала, я и черкнула на бумажке, чтобы Мария Семеновна отстала. Потом сунула куда-то…

– Поищите, пожалуйста, хорошо?

– Ладно.

– Давно это было? Я имею в виду ворожбу?

– Летом еще.

– Так, хорошо. А скажите, Елизавета Федоровна, когда-нибудь при вас Маргарита говорила о том, что жить не хочет?

– Да вы что?– удивилась Куренева.– Сроду от нее подобного не слыхала. Если рядом такой человек, как Жора, то спрашивается, зачем уходить из жизни? Любовь для женщины – самое главное,– философски заметила Куренева.– Честно говоря, я ушам своим не поверила, когда узнала, что Мара…

Кашелев спросил Куреневу о ее знакомом. Это насторожило женщину. Она стала уверять, что Василий Иванович очень порядочный человек, настойчиво добивается ее руки, но она раздумывает.

– Знаете, сколько хлопот прибавится, а я так зверски устаю на работе,– сказала Куренева, потупив взгляд.– А почему он вас заинтересовал?

– Ну, бывал в вашей квартире. Может, свежим глазом видел то, чего не заметили вы,– неопределенно ответил следователь.

Чтобы не огорчать Куреневу, Кашелев не стал расспрашивать ее, как вел себя Василий Иванович по отношению к умершей. Он сам поговорил с «дамским угодником», как охарактеризовали его Гаврилкина и Валентина Сергеевна.

Второго декабря Василий Иванович в Москве не был. В конце ноября он выехал в группе охотников, которую послали в Шаховской район, где местных жителей стали донимать волки. Василий Иванович довольно живо рассказал, как они расправились с серыми разбойниками, убив более десятка матерых хищников. И чтобы следователь не подумал, что это из области охотничьих побасенок, показал вырезку из «Вечерней Москвы», в которой описывалась их шаховская эпопея.

Еще одно алиби, еще один подозреваемый отпал.