«Кажется, пустой ход»,– с огорчением подумала Карапетян.

Максим, видимо, уловив ее настроение, смущенно сказал:

– Не думайте, что я скрываю что-то… Честное слово! Но просто не верю, чтобы кто-нибудь из моих друзей…

– Я тебя понимаю, Максим,– остановила парня Кармия Тиграновна.– Всегда лучше верить в хорошее… Но, увы, еще существуют зависть, нечестность и так далее. От этого никуда не уйдешь.– Она поднялась.– У меня к тебе просьба… У вас, любителей магнитофонов, свой мир… Если что-нибудь услышишь… Или вспомнишь…

– Хорошо, хорошо,– поспешно сказал Карабут. Видно было, что разговор начал тяготить его.– Вот только не знаю, что вспоминать…

– Может, кто-нибудь излишне интересовался «Тайне-ром» Муратова, спрашивал…

– Погодите, погодите,– встрепенулся Карабут.– Меня о Киме спрашивал один парень…

– Кто, когда?-Кармия Тиграновна опять села.

– Да дней пять назад… Незнакомый парень. Высокий,– показал Максим чуть выше головы.

– Давай подробнее,– попросила инспектор.

– Иду я из школы… В нашем дворе меня останавливает парень… Ты, говорит, из этого дома? Я ответил, что да… Спрашивает: тут у вас живет такой невысокий, с рыжей бородой, хотя сам молодой? Я говорю: преподаватель из судостроительного? Он закивал. Ну я сказал, в какой квартире живет Ким… Вот и все.

– Ты раньше видел этого парня?

– В первый раз. Не из нашей школы, это точно. И не с Молодежного. За это ручаюсь.

– Описать его можешь?

Максим задумался.

– В вельветовых джинсах, в кроссовках…

– Какие-нибудь приметы? На лице, руках?– подсказала ему инспектор.

– Глазки такие узкие-узкие… На подбородке ямочка… Я еще подумал, как ему неудобно бриться…

– А цвет волос?

– Он был в кепке…

– Сколько ему лет? Ну хотя бы приблизительно?

– Не больше, чем мне,– после некоторого размышления ответил Карабут.

– А тебе сколько?– поинтересовалась Карапетян.

– В июле будет семнадцать,– сказал Максим.– Но тот парень очень высокий… Выше меня на голову… Типичный акселерат…

Больше ничего примечательного о юноше, интересовавшемся Муратовым, Карабут сообщить не мог.

– Да, магнитофономания – это целое явление,– заметил следователь Оболенцев, когда старший инспектор рассказала ему о посещении Карабута.– Особенно среди молодых людей…

– Вы считаете – отрицательное?

– Тут однозначного ответа нет… С одной стороны, развивает любовь к технике. На самом деле магнитофон – полезная штука. Сам по себе. И без него уже нельзя представить современную жизнь… Даже нашу работу,– показал Геннадий Андреевич на «Сонату», стоящую на столе и на которой он буквально полчаса назад записывал показания свидетеля.– Ведь можно делать записи голосов птиц и шлягеров, Бетховена и блатных песен… Все зависит от того, в чьих руках это чудо двадцатого века.

– А по-моему, магнитофон убивает общение,– сказала Кармия Тиграновна.– Для чего собирается молодежь? Побалдеть от рок-музыки. Нажмут кнопку, а сами словно отключаются… А где споры да просто разговор? Вспомните свою молодость, Геннадий Андреевич!

– Я тоже любил послушать,– улыбнулся Оболенцев.– Окуджаву, Высоцкого…

– Но мы еще говорили о книгах, кино, театре!…

– И молодежь говорит, уверяю вас… Только… немножечко поменьше… И вообще, прогресс, научные достижения вместе с полезным обязательно приносят с собой какое-нибудь зло… Возьмите, например, паровозы. Были двигателем прогресса. А сколько от них вреда окружающей среде? Гарь, шум… Но без них нельзя было…

– Такова, наверное, диалектика,– вздохнула Карапетян.

– Ну мы с вами, кажется, отвлеклись,– перешел к делу Оболенцев.– Каково ваше впечатление об этом парнишке?

– О Максиме Карабуте у меня сложилось хорошее впечатление. Но меня больше заинтересовал не он, а тот парень, который спрашивал о Муратове… Подозрительно…

– А может, это будущий абитуриент судостроительного института? – высказал предположение следователь.– Мечтает поступить, ищет, так сказать, контакты…

– Но он не знал фамилию Муратова,– возразила Карапетян.

– Бывает… Видел Муратова в институте, но где живет и как звать, не знает.

– Странный способ,– не сдавалась Кармия Тиграновна.– И потом, это легче было бы сделать в институте. У тех же студентов.

Оболенцев некоторое время молчал.

– Что ж, пожалуй, вы правы,– наконец произнес он.– Попробуйте сначала поговорить об этом акселерате с самим Муратовым.

– Я как раз собиралась. Но у него лекции до двух часов…

В два часа дня Карапетян уже подходила к зданию судостроительного института. Кафедру физики она нашла в течение пяти минут. И столкнулась с Муратовым буквально в дверях. Ким Борисович был с портфелем-дипломатом в руках и явно спешил.