Домик Степных выглядел более чем скромно. И давно требовал ремонта: краска на крыше облупилась, штукатурка на стенах кое-где обрушилась.

И тем не менее он уже был набит отдыхающими. Во дворе было оборудовано нечто вроде летней кухни под открытым небом. На длинном столе чадило несколько керогазов, возле которых хлопотали женщины.

Следователь и инспектор угрозыска сразу прошли во флигелек. Он выглядел еще более убого, чем дом. Низкие, полутемные комнатушки. В одной из них сидел с сапожным инструментом в руках мужчина лет сорока. Он был в кожаном фартуке, надетом на голый торс, стянутый корсетом.

Светло-русые волосы, серые глаза, курносый нос и весь облик выдавали в хозяине дома славянина.

– У нас все постояльцы прописаны,– сказал Степной, когда Оболенцев и Жур предъявили свои удостоверения.– Это я соблюдаю строго… Подальше от греха…

– Мы по другому делу,– сказал следователь.– И хотели бы видеть вашу жену, Земфиру Николаевну.

– Увы,– развел руками хозяин.– Уехала…

– Когда? Куда?– вырвалось у следователя.

– Вчера… В Краснодар…

– В котором часу?

– Поезд уходит в одиннадцать вечера… Она уехала из дома в десять…

«Через час после моего ухода от Кучерявых»,– мелькнуло в голове Жура.

– Ни с того ни с сего вдруг надумала навестить тетку,– грустно продолжал Степной.– И заодно сынишку подлечить. У него на руке экзема. А в Краснодаре, говорят, или где-то рядом есть лечебные источники…

– Значит, жена уехала внезапно?– уточнил Оболенцев.

– Моя Земфира такая! – вздохнул «звериный сапожник».– Вот живу я с ней уже двенадцать лет и до сих пор не знаю, что она выкинет через час… А, собственно, зачем она вам? Может, я смогу вместо нее?

– К сожалению, нет. Нужна именно она,– ответил следователь.

Его тоже смутило, что Степная выехала из Южноморска сразу после того, как инспектор посетил Кучерявого.

«Нет ли тут связи?– размышлял Оболенцев.– Уж больно это смахивает на побег».

– Это ваши жена и сын? – спросил следователь, предъявляя хозяину фотороботы.

– Вроде они,– сказал сапожник и удивился: – Откуда у вас фотографии?

– Что Земфира Николаевна делала двадцать пятого мая? – игнорируя вопрос хозяина, продолжал Оболенцев.

– Двадцать пятого, двадцать пятого…– задумался бывший каскадер.– Это когда было холодно?

– Да. И вечером шел дождь,– подтвердил следователь.

– Дайте вспомнить… Кажись, в тот день мы с ней поцапались,– сказал Степной.– Ну да! На дворе такой холод, а она зачем-то потащилась в центр. Да еще детей с собой прихватила…

– В котором часу это было?– спросил Оболенцев.

– Днем. Что-то около четырех.

– Когда вернулась?

– Часов в восемь вечера.

– Где была, не говорила?

– Сдается мне, на Молодежном проспекте… Торт привезла… Сладкое любит – страсть!

Следователь и инспектор угрозыска незаметно переглянулись и поняли друг друга: ошибки нет, Земфира и есть та самая цыганка.

– Ваша жена не говорила, что делала на Молодежном проспекте?

– А чего мне лезть в бабские дела? Даже спрашивать не стал. А ежели бы и поинтересовался, так она не скажет!

– Вспомните, Артур Григорьевич,– спросил Оболенцев,– Земфира Николаевна никогда не упоминала фамилию Карцев?

Степной задумался.

– Как будто не слыхал,– ответил он спустя минуту.

– Она работает где-нибудь?

Степной вздохнул: вопрос, видимо, болезненный в семье.

– Непоседа… Последний раз уволилась полгода тому назад,– сказал он.

– Откуда?

– Была приемщицей на фабрике химчистки…

– Понятно,– кивнул следователь.– Значит, зарплату в семью приносите только вы?

– Теперь только я…

– А вы не замечали у жены лишних денег? Ну помимо тех, что даете?

Степной помолчал. Как показался Оболенцеву, растерялся.

– У нее не было какого-нибудь неизвестного для вас дохода?– уточнил следователь.

– Да вроде нет,– ответил хозяин хрипло.– Но сколько ей не даешь, всё спустит…

– Вы уклонились от прямого ответа,– мягко сказал Оболенцев.

Он чувствовал, что Степной из тех, на кого лучше не давить.

– Не видел я у нее лишних денег,– сказал хозяин.

По его тону было понятно, что он все-таки что-то скрывает.

– Кто дал ей деньги на поездку в Краснодар?