Мостом, перекинутым к стране отцов через водное пространство, в представлении примитивного че — ловека являлась радуга, которая своими концами уходя как бы под землю, а срединой своего изгиба касаясь небесного свода, напоминая своей фигурой арку, дугу, служила как бы связью между заоблачным и подземным миром, а также видимым выражением связи между людьми и теми далекими странами, куда древний предок отсылал души своих умерших84. «Издревле, — говорит Афанасьев, — радуга признавалась за путь усопших» [13, 25]. Действительно, русский народ даже до сего времени считает радугу мостом — путем к стране отцов [199, 27], мостом в небесное пространство85. Небесным мостом считается радуга также и у северных

82Напр, в Проскуровском [199, 87], Судогодском и др. уездах.

si Автор слышал инаблюдал в Меленковском, Судогодском, Покровском уездах Владимирской губ.

84 В древнейших наших памятниках мы находим обозначение радуги словом «дуга»; так радуга называется в «Изборнике Святослава 1078 г.» [31]. Корень же слова «дуг» обозначает: «ремень, иго, связь» [196, 181].

8о Слышано автором в Судогодском уезде Владимирской губ.

народов, где таковой она называется в скандинавской поэме «Эдда» [196, 181].

При существовании представления о мосте, перекинутом через водное пространство, естественным является и представление предка, что в страну отцов можно пробраться не только пешком или верхом на коне, но даже и в повозке. На что указывает нам существовавший у предка обычай погребения на санях.

С фигурированием саней в погребальном обряде мы встречаемся уже в христианстве. В былине «О Потыке Михаиле Ивановиче» говорится, что когда умерла жена Потыка — Авдотья Лиховидьевна, то

Приказали ему (Потыке) попы, соборные Тотчас на санях привезти (тело Авдотьино) И со всем причтом церковным Погребли тело Авдотьино [86, 223].

Древнейшим же свидетельством летописи считается сказание, записанное под «15 нуля 1015 г.». Здесь говорится: «Умре же (Владимир) на Берестовем, и по — таиша и, бе бо Святополк Кыеве. Ночью же межю к лет-ми проимавше помост, обертевше в ковер и ужи све-сиша на землю; взложьше и на сани, везше поставиша и в святей Богородици, юже бе создал сам» [143, 56]. Позднее мы в летописях встречаем целый ряд указаний, где сани фигурируют в погребальной процессии. На них тела умерших везут летом и зимой. Так, под 1054 г. в Лаврентьевской летописи читаем: «Всеволод же спрята тело отца своего (Ярослава), взложьше на сани и везоша и Кыеву» [143, 70]. Под 1074 г., говоря об убийстве Изяслава, 3 октября летописец прибавляет, что тело князя «взложивше на сани повезо-ша и, с песнями попове и черноризци» [143, 86]. Под 1113 г. в Ипатьевской летописи читаем: «представися

86 Ярослав скончался 19 февраля «в субботу 1 поста святого Фео-дора» [105, 158].

благоверный князь Михаил, зовемый Святополк, месяца апреля в 16 день, за Вышегородом, и привезоша и в лодьи Киеву и спрятавше тело его и взложиша в сане… и положиша в церкви святого Михаила» [144, 11]. На санях везут и ставят в церкви тело князя Владимира Васильковича, умершего 10 декабря [144, 220]. Они же служат и для перевозки мощей святого князя Глеба [143, 78]. Сани употребляются не только для перевозки, но и для переноски тела, что видно из миниатюры, помещенной при житии Бориса и Глеба при Сильвестровском списке [4, 178], и древней иконы, изображающей перенесение ко гробнице тела св. митрополита Петра [4]. Особенно же из описания царских похорон в «Выходах Государей» [4, 103].

Все приведенные места, как мы видим, мало говорят в пользу нашего доказательства, что в страну умерших, по представлению древнерусского человека, можно пробраться на санях, ибо мы видим только, что на санях несут и везут, а не находим указания, чтобы их с покойником опускали в землю. Однако уже тот факт, что сани употреблялись при погребении, что на них наши предки возили умерших даже летом, как и теперь это происходит в некоторых местах России87, и ставили в церкви, указывает, что роль их в древнее время была не только иметь тело временно: во время перевозки и стояния в церкви, но когда-то существовало и погребение на них.

Действительно, в России до сего времени существует обычай не только оставлять сани на могиле88, но и класть в могилу с мертвецом: оглобли от саней, на которых привезли тело, вязки, ломаные полозья, а также ступицу от колеса89. Обычай этот мало подходит к возке

8ТНапр, в Вятской, Пермской губ. и даже в Малороссии [4' 117]. 86Напр., в Пермской, Вологодской и др. губерниях. 89 Сани везутся домой после похорон на веревках. Наблюдал автор во Владимирской губ., Судогодском уезде.

покойников, а он скорее указывает на существовавший когда-то на Руси обычай погребения на санях.

Характерной в данном случае является для нас находка в кургане, разрытом г. Кельсиевым. Эта находка — остатки носилок, или скорее остатки волокуш, привезших покойника, которые в древнее время заменяли сани [4, 135]. Очевидно, что погребение на санях в древней Руси существовало. Действительно, если норманн, сын бурного моря, хоронил себя в неразлучной спутнице — лодке, если наездник степей скиф хоронил себя на своем друге — ретивом коне, если знатный и удалый русский богатырь Потык Михайло Иванович зарывается в могилу с конем и збруей ратной, то отчего не принять предположения, что незнатным русским мирным жителем-хлебопашцем не клался когда-то в могилу мертвец на его неразлучной древней повозке — санях. А если существовал обычай погребения на санях, то сани с успехом могли заменить лодку, раз у нашего предка было представление о мосте, перекинутом через водное пространство и соединяющем землю, на которой человек жил, со страной усопших отцов.