Еще две девочки вспомнили, что козы этих пятнистых котиков тоже опасаются, и если нервничают, то, значит, где-то поблизости прячется эта зубастая тварь. К слову сказать, никакого особого запаха от них нет, а сами они очень скрытны и мягки на походку, поэтому могут незамеченными подобраться очень близко. По всему выходило, что и в этих местах мегакотики встречались частенько. А вот на людей они не нападали. Тут основная опасность исходила от пакицетов. Ужасные волки держались севернее, на открытых пространствах прерии, где конкурировали со львами, а в полосе лесистых холмов побережья не появлялись никакие крупные хищники. Серых амфиционов в этих местах никогда не встречали, а полосатые были непредсказуемыми. Всю жизнь проводили в пути, и никто не знал, куда они вздумают отправиться в следующее мгновение.

– А может быть, кому-то приходилось встречать следы крупной кошки, примерно размером со взрослого саблезуба? – вопрос сам сорвался со Степкиных губ, очень уж его увлекла идея о симбиозе двух видов лесных охотников.

– Видели, – подтвердил его догадку долговязый парнишка. – Иногда проходит тут кто-то большой и тяжелый через клубничник, что на высотке с запада. Но это далеко от нашего жилья. И я никогда не пытался эту зверюгу выслеживать. Ну его! Боязно.

– А камеру поставить для наблюдения за местностью не пробовали?

– Ты чё, Степ? У нас тут даже огонь добывают кресалом из кремня, мы же изучаем настоящие примитивные условия, а не в игры играем. Только огнестрел нормальный, а все остальное самодельное.

– То есть ваша задача научиться обходиться вообще без цивилизации? – «Городскому мальчику» такая мысль показалась просто обворожительной.

– Не только, – сказала Делла. – Кроме элементарного самообслуживания есть и другие занятия. Тут в полукилометре находится берег залива Тылка. Залив именуют еще Янтарным морем за то, что окаменевшая древесная смола часто встречается на песчаных пляжах, раскинувшихся на многие километры. И ребятишки собирают ее десятками килограммов. Отдельные особенно красивые экземпляры экспортируют на Землю, а основная часть добычи используется в технике в качестве изоляторов. А вот для чего – этого детишки не знают. И я не знала, когда приезжала сюда на одну короткую смену. Больше Ярн мне не позволил. Так вот, это, наверное, единственная статья экспорта технических устройств с Прерии, – улыбнулась Делла. – Экструзионный янтарь используется в конструкции электростатических реле и разрядников, которые выпускаются у нас малыми партиями. Их применяют в устройствах защиты от перенапряжения. Спрос на них невелик, но устойчив. – Она не стала углубляться в дебри технических вопросов, а переключила внимание на выглядевших взрослыми юношей, разместившихся на дальнем конце стола: – А вы кто?

– С ГОКа рабочие, – ответил один из них. – Там с кормежкой совсем труба дело, а я умею рыбачить, вот и связали мы плот, да и спустились по реке. В пути отъедались то ухой, то балыками, а также жареным и вареным. А потом пешком шли вдоль морского берега, пока не наткнулись на здешних обитателей. Покуда не прогонят, поживем.

– А куда вас гнать? – улыбнулся мальчишка, в котором угадывался местный старшина. – Как вы еще не попали на зуб пакицетам, пока по пляжам брели? – Он повернулся к Степану: – Пошли, покажу тебе, как мы тут время проводим.

Посмотреть действительно было на что. Домница для выплавки железа из болотной руды и горн с наковальней, примитивные тиски, поковки, в которых угадывались гвозди и сошники. Корзины всех размеров и фасонов, мочильня, трепальня, нехитрые приспособления для витья веревок и кросна. Веретена и кадушки, небольшие каменные жернова и еще куча предметов, о назначении которых догадаться без пояснений было бы просто невозможно. Все примитивно, грубовато, но функционально.

Степа попросил научить его высекать огонь старинным способом. Почему-то это показалось ему особенно важным. А потом настало время укладываться на боковую.

Утром жена сообщила, что они сегодня никуда не летят, а погостят тут несколько дней. Приставать к ней с расспросами Степан не стал, а отправился с ребятней на пляж. Парни с ГОКа тоже присоединились к ним, и небольшая группа пошла в обход побережья, осматривая зализанную волнами полосу песка. Мелкие, с горошину, кусочки янтаря действительно встречались частенько, показываясь на поверхности самым краешком, так что глядеть под ноги нужно было внимательно. Так или иначе, но к моменту, когда солнце начало серьезно поджаривать, примерно по пригоршне добычи набралось у каждого. Потом на мелководье насобирали корзинку моллюсков и вернулись.

Сказать, что морской простор или соленый ветерок произвели на Степу какое-то особое впечатление? Да нет, пожалуй. Последние годы он провел в Белом Городе и на набережной бывал почти каждый день. Скорее, утренняя прогулка напомнила ему о доме. А потом впечатления посыпались как из рога изобилия. Их толпа углубилась в берег не там, где вышла, а несколькими километрами северо-восточней. И вот тут-то нашлась полянка с изрядно вытоптанной травой, на которую (полянку) выходили фронтоны самых разных построек, сокрытых под сенью деревьев. Избушка, хижина, бунгало, домик, вигвам, сакля, яранга, чум, балок, бытовка, юрта – самые разные определения возникали при виде этих сооружений.

– Тут у нас раньше был домостроительный полигон, но сейчас сюда переехала старшая группа, – пояснил лидер их экспедиции, тот самый худосочный мальчишка, что вчера рассказывал о следах на клубничнике. – Многих детей родители предпочитают оставить здесь, пока обстановка на планете неясна. Привет, Цикута! – Это он уже парню, что разогнулся им навстречу от верстака.

Степан подумал, что парню на вид лет четырнадцать, то есть аборигены с таких спрашивают, как со взрослых. Странно, что его не взяли в места, куда переселяются. А взгляд остановился на том, что зажато в тисках. Это уже не примитивные технологии!