– Похожими. Вы ему творожка по вечерам давайте, а то ведь не каждый день дикие звери на ваши стада нападают. – Мысль о налаживании взаимодействия с этими некрупными кошачьими показалась привлекательной.

– Предлагаешь поставить на довольствие? – пастух всем своим видом выразил сомнение. – Не слыхал я о таком.

Настаивать юноша не стал. Он уже достаточно сказал, и пастухи сами решат, чай, не маленькие. На самих-то мегакотиков аборигены боеприпасы никогда не тратили – берегли. Да и незачем, вреда эти неприятные на вид твари не причиняли. Но принять мысль о дружбе с дикими зверями они пока не были готовы.

За три часа полета видели еще один гурт бычков, а все остальное время любовались красотами дикой природы. Солнышко уже примерялось к тому, чтобы спрятаться за горизонт, когда равнина под ними начала быстро приподниматься, разваливаться на холмы с крутыми склонами и плоскими вершинами. А потом господствующим ландшафтом стали широкие разветвленные ущелья с глубокими тенями на дне, изредка разбавленные участками равнин на возвышенностях.

Когда далеко впереди замаячила зубчатая цепочка гор, Делла направила полет в одно из этих ущелий. Там стоял вагончик, похожий на тот, что был на месте их первого свидания, десяток фигур рядом и мангал с шампурами. Тут и сели. Людно, однако, было в обители старого отшельника. Детвора лет десяти-двенадцати обоего пола накрывала стол для вечерней трапезы. Гостям помогли свернуть и уложить купола парапланов. Ярн появился со стороны ростовой.

– Привет, Делла! Здорово, Степаха! Чего так поздно? А дунуло бы с гор, вам бы пришлось на дереве ночевать. Нет, внученька, говорил я, что нет у тебя мозгов, и снова скажу. Или считаешь, если со своим защитником путешествуешь, так можешь ни о чем не думать? Он, мол, позаботится! – дед ворчал на полном серьезе, отчитывая свою воспитанницу. – И тебе, вьюнош, я бы не советовал полагаться на искушенность этой семиселки. Что повезло ей несколько раз, так это знак, что больше везти не будет. Жену в строгости держать надо и спрашивать с нее хорошенько. Наливай. За встречу.

Степа послушно плеснул в две кружки по глотку кукурузной самогонки из запотевшего кувшинчика – умели аборигены делать этот напиток, очищая его и выдерживая в деревянном бочонке. Остальным выпивка не было предложена. Чокнулись, опрокинули. Захрустели огурцами. Шашлык и помидоры, картошечка, запеченная в закрытой посуде, – чего тут только не было! И хозяин, и гости, и еще десяток юных созданий молча перекладывали внутрь себя все, до чего могли дотянуться, и минут через двадцать ничего съестного на столе не осталось.

– Захарка – посуда. Таньша – оборудуй ночлег гостям, Димон – осмотреть территорию и прибраться. Остальным мыться, стираться, зашивать прорехи и, по готовности, отбой.

– Дед, что это за детский сад у тебя? – Делла судорожно высматривала, нет ли где еще чего-то съестного, но тщетно.

– Из городских молодежных банд собрали. – Ярн с сожалением проводил взглядом убираемый со стола кувшинчик. – А чего им беспризорничать, когда там не пойми чего творится. А я им хоть про химию чуток расскажу, да гайки крутить научу. Хотя они уже принялись эльфийские луки выстругивать. Шантрапа! Кстати, тапира, из которого нынче шашлык ели, Таньша на копье взяла, когда тот обиделся, что она в него все время острыми палочками пуляет. Глядишь, выживет девчонка, если башку себе не отломает.

Детвора, пока старый ворчун жаловался на неорганизованность и беспробудную лень опекаемого контингента, разобралась с делами и попряталась. Гроздь гамаков с мальчиками виднелась под навесом, а девочки, как создания нежные и чувствительные, на ночлег были устроены в балке. Видимо, бывшие Делкины нары для них расширили и надстроили.

Ярн еще некоторое время жаловался на беспросветную тупость и хулиганистость доставшихся ему воспитанников, но тьма быстро сгустилась, угольки в мангале покрылись пеплом настолько, что ни единого проблеска оттуда уже не удавалось уловить, и он отправил гостей ночевать в ростовую. И продолжал сетовать им в спины, что все вокруг превращается в проходной двор, маразм крепчает, а его плешивой бестолковке ни за что не совладать с бардаком, царящем в месте, где он намеревался тихо провести старость.

Надувной матрас, поставленный в просторной подземной пустоте позади шатра с оборудованием (если смотреть от входа), немного травил, отчего Делла скатилась в Степкины объятия, пригрелась и заснула, словно в гнездышке. Они сегодня весь день, исключая два часовых перерыва на перекусь, просидели в парапланных стропах. Километров шестьсот покрыли за светлое время – чудовищное расстояние для этого вида транспорта.

Разбудили их голоса Ярновых воспитанников. Ссорясь и переругиваясь, эти бандиты спорили о подобии треугольников где-то словно над самым ухом. Бледный свет пробивался сквозь ткань занавески. Супруги заглянули за нее и обнаружили рядок парт, доску и группу подростков, с мелом и тряпкой разбиравших пример из потрепанного учебника на учительском столе.

– Ярн не допускает к завтраку, если не ответишь задание, – объяснила Татьянка, знакомая Степану по острову Полигон. – А объяснять отказывается, говорит, что элементарные вещи мы и сами способны понять.

– Так он что, сразу, как вы умоетесь, опрашивает всех? – озадаченно поинтересовался Степа.

– Да. И только потом разрешает готовить кашу. Сегодня – рисовая, – Димон шумно вздохнул. Он тоже раньше встречался на том же острове. И был там, кстати, самым младшим.