Попросите заранее, чтобы внимание его было полным. Что означает: никакого телевизора, газет или ограничений по времени. Иными словами, разговор не должен проходить в быстром темпе – вам лучше подождать более подходящего случая, чем вставлять рассказ между другими делами. Скажите ему, что вы тоже хотели бы оставить все позади, но пока не можете этого сделать, и что такой разговор будет полезен и вам тоже.

Если вы решили написать письмо (и я призываю вас это сделать), вам нужно сказать ему, что вы решили записать ваши мысли и хотите зачитать их, чтобы быть лучше понятой.

Вот важный совет, прежде чем полетят искры и щепки: чтобы вы ни делали, не останавливайтесь, пока не произойдет перелом. Когда история будет становиться более драматичной, изменник может начать перечить, вставляя возражения, контробвинения и т. п. В этот момент, возможно, понадобится:

• напомнить ему о его обещании выслушать вас до конца;

• остановиться, пока внимание его снова не станет полным (однако не смущайтесь и настаивайте на возобновлении рассказа с того места, где вы остановились);

• замедлить темп изложения, чтобы усилить воздействие, – торопиться не стоит;

• сделать паузу, если увидите, что он начинает сожалеть так сильно, что не может сосредоточиться. Это отчасти и есть тот результат, которого вы добиваетесь. Но даже если он начал сожалеть, непременно завершите ваш рассказ, прежде чем встреча закончится. Историю нужно рассказать до конца – ради здоровья обеих сторон.

Помните, что это ваш последний шанс. Добейтесь полного понимания. Это ваш единственный и последний ход. Во многих отношениях это напоминает онкологическую операцию: нужно безжалостно вырезать опухоль ради самого же пациента, причем в данном случае есть два пациента, связанных друг с другом брачными узами.

Не удовлетворяйтесь чем-то меньшим. Нет смысла скромничать в этой ситуации. Вспомните Божье обещание и упорствуйте: «Будь тверд и мужествен… ибо с тобою Господь» (Нав. 1:9).

С восстановлением доверия происходит восстановление близости. И даже если супруге может казаться, что она больше никогда не сможет с предателем спать или просто позволить ему держать себя за руку, этот утерянный аспект отношений можно будет вновь вернуть.

Это нелегко, но достижимо. О том, как добиться этой важной цели, говорится в следующей главе.

Анджела находилась в депрессии – в настоящей депрессии. Фактически она была на грани самоубийства. Она не понимала, отчего это происходит, и ее муж Стюарт был в равной степени озадачен. Их общение и сексуальная жизнь сошли практически на нет, и Стюарт стал беспокоиться. Поэтому он привел Анджелу на консультацию к душепопечителю. С ним все в порядке, сказал он, – помощь нужна ей.

Я настоял на том, чтобы Стюарт присутствовал на нескольких первых встречах, – мне хотелось получить представление об истории их жизни. После обстоятельных бесед, посвященных разнообразным факторам, влиявшим на их взаимоотношения, я начал нащупывать нити, которые искал.

Пять лет назад Стюарт вовлекся в связь типа II со своей секретаршей. И Стюарт, и его жена энергично заверяли меня, что давно от этого оправились.

И тем не менее передо мной сидела Анджела, готовая свести счеты с жизнью без видимой на то причины. Я предположил про себя, что их вариант разрешения проблемы связи был далеко не идеальным и между ними не решено что-то очень важное.

Анджела заявляла, что простила своего заблудшего мужа, но у меня возникла догадка, что прощение ее было поверхностным, а депрессия была результатом подавленной враждебности к нему. Мы приступили к поискам ответа.

Анджела выросла в христианской семье, где гнев был запрещен – на самом деле его практически не существовало. Никто никогда не выходил из себя; все хранили спокойствие. Существовало негласное правило: если ты гневаешься, нужно держаться в стороне ото всех, чтобы не сказать того, о чем будешь потом жалеть. Это правило подкреплялось общим мнением, что гневаться грешно.

Стюарт же вырос в семье алкоголиков, где все постоянно выходили из себя и выражали свой гнев, не стесняясь в выражениях. Временами все это походило на Третью мировую войну.

Когда молодые люди встретились в небольшом христианском колледже, Стюарт сразу же влюбился в умиротворенную семью Анджелы. Он всегда мечтал о таком спокойном, сдержанном тоне, который там был.

С другой стороны, Анджеле понравилась честность и эмоциональная непосредственность Стюарта – все всегда знали, что думает Стюарт. Если ему что-либо не нравилось, он об этом прямо говорил; если он был доволен, все об этом также знали. Она быстро научилась его ублажать и почти всегда получала его одобрение.