– Премудрый, слышь, а это правда, что на небе звёздами наши судьбы писаны? – задрав голову, спросил Иван ещё ворочавшегося с боку на бок колдуна, который не раз утверждал, что имеет статус звездочёта второй степени.

– Правда, правда, – проворчал Василевс и зевнул, давая понять, что пора бы всем заткнуться и не мешать ему спать.

– А мне кажется, что звёзды – это газовые облака, как наше солнце, излучающие материю дуальной структуры, – высказал «ересь» Иван, поглядывая на тёмные небеса. – Только они очень, очень, очень далеко, в миллионах лет, я бы даже сказал, миллионах световых лет, от нас.

Василевс приподнялся на локте и сердито посмотрел на «еретика».

– Ты вот что, никому таких глупостей больше не рассказывай, тем паче здесь, а то сожгут, – сурово произнёс колдун, внимательно огляделся по сторонам (в этой местности и у деревьев могли быть слишком длинные уши) и, смягчившись, добавил: – Звёзды это буквы, а созвездия – иероглифы Бога. Научишься читать их, и, считай, познал тайны всей вселенной. Правда, это ой как непросто. Даже я сам, покамесь, только «по слогам» их «читаю».

– А ты смог бы и меня научить читать звёзды, я бы тоже хотел стать звездочётом-астрологом или, хотя бы, астрономом-звездологом, – стал напрашиваться в ученики Иван.

– Звездочётами не становятся, ими рождаются! – снисходительно улыбнулся Василевс. – У тебя другое призвание!

– Какое?

– А я почём знаю? – ответил колдун и повернулся набок. – Дай поспать. У меня, в отличие от некоторых, бессонницы нет, а даже, слава духам, наоборот. Всё! Меня не кантовать, при пожаре и наводнении выносить в безопасное место первым.

Иван не стал больше пытать Василевса. Устроившись удобнее у костра, стал рассматривать щедро посыпанный звёздной солью величественный ломоть небосвода.

И тут появился Сероволк.

– Мужики, подъём! Неучебная тревога! – закричал он ещё с опушки, подбегая к привалу.

Царевич вскочил на ноги, Премудрый только приподнялся на локте, но сон, блин, тоже как рукой сняло.

– Что, что случилось? – спросил Царевич, поглядывая за спину цыгана, не гонится ли кто за ним, от этого мелкопакостнического товарища всего ожидать можно было.

За цыганом, на удивление, никто не гнался, да и вообще кроме леса ничего не было.

– Там, это, там, они, это, – запыхавшись от быстрого бега, Яков не мог нормально доложиться по какому поводу переполох.

– Ну не тяни уже, говори, куда опять вляпался? – спросил Премудрый, зная волчью натуру цыгана.

– Короче, там птицы крутое «мочилово» между собой устроили! – выговорил наконец Сероволк. – Такой махач идёт, всё озеро ходуном ходит.

– Ты часом, никаким грибом не поперхнулся, когда на луну выл? – съязвил Царевич, поняв, что Яшка явно не в себе.

– Да я зуб даю!

– А челюсть слабо?!

– Обожди-ка с сарказмом, Ваня, – поднялся на ноги колдун, его магическая интуиция подсказала, что не всё так запущено, как могло показаться на первый взгляд. – А ты давай поподробнее, что там видел, на озере?

Отдышавшийся цыган стал излагать, что видел.

– Я на берег озера вышел. Только хотел завыть, гляжу, там лебедь плавает. Так красиво, величаво, загребает словно пава. Я засмотрелся, а потом вижу, и не один я на птичку глаз положил: сверху на неё коршун налетел и давай её клевать в темечко. Коршун непростой, глаза красным огнём горят, как у вампиров, и на шее ожерелье голубое светится в темноте. Лебедь, правда, тоже не подарок, отбивается как волчара раненый, но всё равно силы не равны. Заклюёт её коршун. Вася, давай поможем лебедю, нутром чую, надо помочь птичке!

– Всё ясно! – сказал колдун и, схватив трость, поспешил в сторону озера. За ним помчались Иван с цыганом.

– Это не коршун! – передвигаясь по убранному и подметённому лесу, пояснил колдун своим товарищам. – Если я правильно догадываюсь, кто этот коршун, то это вовсе не коршун, а султан вампиров Джафаркул. Он всегда выходит на охоту за свежей кровью, обернувшись коршуном.

– А разве. – попытался Иван уточ…

– Нет, не летучей мышью, – предугадал вопрос Василевс (не забывайте, при желании он мог быть и телепатом). – Он восточный вампир, а не западный, потому и коршун, хотя тоже с клыками.

– Ничего себе «птичка»! – удивился Царевич, не сбавляя хода. – Наверное, противное зрелище?!

– Самое противное здесь то, что сезон вампирской охоты ещё не открыт, а Джафаркул уже «браконьерничает», – возмущённо проворчал Премудрый. – И на кого клюв поднял, зараза, на безобидного лебедя, символ верности и вечной любви.

– И я о том же, – прорычал Сероволк, у него были свои счёты с вампирами.

Троица подобралась к озеру и затаилась возле обстриженного под пирамиду куста.