– Кого, мышей или их какашки? Изжога, что ли на них? Так меньше жрать надо! – «отомстил» за издевательство над лаптями, Иван Царевич.

– Какие мы остроумные, – оценил подколку цыган. – Но мне кажется, что язык для пролетариата длинноват.

– Когда кажется, крестись! – парировал Ваня.

– Хватит вам на пустом месте цеплять друг друга! Как дети малые! – пристыдил спутников колдун. – Ничего, я сейчас «ночник» включу, и мы осмотримся более детально куда нас угораздило.

Колдун похрятел немного, сделал магические пассы руками, затем поднял над собой трость и торжественно произнёс: «Люциффайер»!

В кромешной тьме появилась слабая искорка, которая, разгораясь внутри хрустального набалдашника, медленно, но верно раздвигала светом вязкую мглу подземелья.

– Прикольно! – восхитился Иван фокусу.

– Ой, смотри не взорви нас, «копперфильд», – беззлобно улыбнулся цыган. В пока ещё слабом магическом свете «ночника» сверкнули его заострённые зубы.

– Не боись, – успокоил его колдун, и собрался произнести ещё одно заклинание, кардинально усиливающее прожекторную мощь шара. – Да увидим свет в конце тонне.

Не успел Василевс договорить, как сверху, из-под укрытых мраком сводов пещеры, раздался хриплый зловещий голос: «Какая гадость»! и что-то стремительно-мерзкое спрыгнуло на колдуна.

Едва разгоревшийся шар погас, вновь погрузив во мрак подземелье.

– Ёк-макаёк! – завопил колдун что есть мочи от навалившегося на него, в прямом и переносном смысле, страха. – Помогите! Меня какая-то фигня душит и за ухо кусает! Хелп! Хелп!

– Замри, не дёргайся! – крикнул Сероволк, ориентируясь во тьме по звукам и запахам, и вынул свой нож. – Сейчас я пырну эту «гадость»!

Услышав слово «гадость», неизвестное существо захрипело холодящим душу тоном «Гадость! Какая гадость! Твоя гадость!», а колдун, не строя иллюзий насчёт того, кого первым пырнёт цыган в этой сутолоке, взмолился сдавленным (у горла) голосом:

– Только не это, Яша! Меня зацепишь!

Иван Царевич, тоже не дурак, понимая к каким последствиям может привести такая помощь цыгана, решил не стоять «руки в брюки» и принять участие в потасовке.

– Яша, не лезь! Сейчас я сам это нечто молоточком! – озвучил он начало своего участия в разборке и, не дожидаясь «разрешения» от чересчур занятого на данный момент колдуна, привёл «угрозу» в исполнение.

– Ё-моё! – взвыл и так ужё пострадавший от «невидимки» Василевс. – По хребту мне!

– Так оно же тут сейчас кашляло? – нащупал ушибленную спину колдуна Иван.

– Уже на грудь переползло! – приглушённо просипел Премудрый, пытаясь оторвать лапы вражины от горла. – Сейчас я развернусь и тогда бей! – послышалась возня борющегося с кем-то колдуна и, спустя пару секунд, его восклик: – Бей, Ваня!

В этот раз Царевич не промазал – интуитивно ударил на зловещий хрип и во что-то попал. Раздался стук падающего тела, и всё стихло.

– Премудрый, э-эй, ты живой? – подал голос цыган, нагнувшись над местом падения кого-то.

– Живёхонёк! – раздалось у него над ухом.

От неожиданности Яков чуть не полоснул «режиком» Василевса, но вовремя спохватился.

– Сейчас, «фитиль» запалю, – сказал немного охрипший колдун и, повторив магические процедуры, «включил» освещение.

Опустив трость со светящимся шаром, Василевс, а с ним и его товарищи, обнаружили лежащего на холодном каменном полу маленького, абсолютно безволосого зелёного человечка со скукоженной злобной рожицей, большими заострёнными ушами, но зато без признаков жизни.

– Брррр! Какая гадость! – передёрнуло колдуна от увиденного. – Чуть не стал жертвой пещерной нечисти.

При слове «гадость» существо вздрогнуло, произнесло в полубессознательном состоянии «это твоя гадость» и засучило лапками.

– Держи, держи его! – крикнул Василевс. – Сбежит, потом жди опять неприятностей.

Цыган схватил барахтавшегося в конвульсиях уродца за горло и, подняв, встряхнул пару раз. Контуженное в лобовом столкновении с молотком существо безвольно повисло, высунув для пущего отвращения длинный зелёный язык, а у богатырей появилась возможность поближе изучить его.

– Странно, у него нет ни когтей, ни зубов, – выявил интересную особенность субъекта Василевс и потёр своё пожёванное, но, что его искренне порадовало, не покусанное ухо. – И это прекрасно! Оно могло бы заразу какую-нибудь мне занести. Но всё равно странно, обычно в дикой природе беззубые и бескогтевые создания долго не живут.

– Сдаётся мне, этот «йодо» – юная особь леприкона! – потыкав указательным пальцем в тушку неизвестного существа, авторитетно заявил Царевич, хотя и представления не имел, как выглядят пресловутые «леприконы».