Удивлению Туфтяя не было предела. Уверенный, что никуда «эта тварь» от него не денется, он все же был немало озадачен. Да и смятую писульку всерьез не воспринял: «Ничего, вернется. Еще прощения просить будет». Но, когда ни через неделю, ни через месяц она не вернулась, долго убеждал себя, что так ему даже лучше: никто не трепет нервы и не путается под ногами.

Но врем шло, а душевная рана не затягивалась, ныла и просила успокоения. Туфтяй решил вернуть жену.

Случай подвернулся на удивление быстро. Заметив у дома Карпыча её машину, он стал ждать. Марина вышла с незнакомым мужчиной. До ушей донеслась иностранная речь, и как ни в чем не бывало, она прошла мимо его каблучка. Туфтяй почесал за ухом и подошел сам.

— Марин.

Повернувшись, она вопросительно посмотрела на него. Туфтяй робко улыбнулся.

— Привет.

Ответа не было.

— Марин, я за тобой.

— Спасибо, что предупредил.

— Я серьезно.

— Да?!

— Да!

— А зачем? Ведь, я ушла от тебя. Раз и навсегда. Разве ты не понял. У меня теперь своя жизнь.

Не зная, что и сказать, он посмотрел на иностранца.

— А это — кто?

— Разве тебя это касается?

— Я ж по-человечески с тобой, — Туфтяй был даже жалок.

— Это — Шон, мой жених.

Услышав свое имя, иностранец поправил очки, улыбнулся и кивнул.

— Уже.

— Уже! — В глазах Марины читалась решительность. — Еще вопросы будут?!

Она повернулась и, взяв Шона под руку, пошла к машине. Туфтяю вдруг стало нестерпимо больно и обидно. Два года назад эта девчонка готова была на него молиться, а теперь.…Теперь она, словно ненужную вещь, выкидывала его из своей жизни. Почему? За что? Георгию вдруг захотелось вернуть ей ту же боль, что чувствовал сейчас сам.

— Ну, сука — раз так, то смотри!

Он подлетел к иностранцу и с размаху врезал ему увесистую зуботычину. Сложившись пополам, на ногах Шон все же устоял. Очки его полетели в грязь, а из носа хлынул фонтанчик крови. Но Туфтяй и не думал останавливаться. Расходясь, ударил жертву ногой под дых, отчего даже тренированный боец оказался бы на земле. Иностранец упал.

— Ну что, тварь! Нравится тебе?! На, держи!

Туфтяй бил иностранца, но каждый удар предназначался ей — неблагодарной девчонке, оставившей его одного. Марина закричала, но крик лишь распалял негодяя. Не в силах вынести происходящее, она бросилась в дом. Через несколько секунд оттуда выбежали Карпыч, Марина и сам Хозяин.

Усача с бейсбольной битой Туфтяй не увидел. Слишком был занят. Так же, как и не видел размаха этой биты. Удар, еще один. После нескольких, он пластом лежал в луже собственной крови и не подавал признаков жизни. Смотреть на этот кошмар у Марины не было сил. Карпыч еще махал смертельной игрушкой, когда, усадив помятого избранника в машину, она дала по газам.

Туфтяю повезло меньше. Скорее, совсем не повезло. Хозяин, и до этого уже проявлявший недовольство жуликоватым поставщиком, теперь и вовсе решил избавиться от него. Повод для удаления, а теперь это выходило в самом прямом, а не в переносном смысле был налицо. Получивший с десяток ударов, Туфченко еще мог бы жить. Но оставлять ему жизнь в планы Хозяина не входило. Выждав, пока Карпыч устанет, равнодушно приказал.

— Посадишь в каблучок и отгонишь поближе к Москве. Там и бросишь.

— Что, так и оставить?

— Не тупи! Оставишь, когда убедишься, что подох. Понял?!

— Понял.

Карпыч сделал все в точности, как ему приказали. Усадил и увез куда-то в Бирюлево. Уже на месте потрогал запястье. Пульс был слабым.

— Вот сука! Живучий падла!

Пришлось исправляться. Он вытащил из кармана складной нож и нанес по бессознательному телу несколько ран. Куда бить, усач знал: сердце, артерия, печень. Шансов выжить у Туфченко не было никаких. Он умер там, где и работал — в старом ржавом каблучке.

С настойчивостью панчера солнце било в лицо. Макс поморщился, прячась от лучей, повернулся на бок, но сон уже ушел. Провалявшись несколько минут, он открыл глаза. Странно. Вчерашний кошмар нисколько не мучил. Будто и не было ничего. Встал с кровати, он медленно подошел к зеркалу, вгляделся. Спокойный взгляд голубых глаз. Ничего.

«Вчера я убил двух человек и ничего не чувствую. Ни тревоги, ни страха, ни раскаяния. Мои нервы в порядке. Как канаты. Если учесть моего старика, я могу претендовать на лавры серийного убийцы. Немного забавно: я и серийный убийца. Хотя, вряд ли. Я просто становлюсь таким же, как они».

До Москвы он добрался на маршрутке. Грязно-желтая Газель опустошала нутро прямо на обочине шоссе. Народ, по большей части спешивший на работу, торопливо выбирался наружу и быстро исчезал в направлении метро. Спешить ему было некуда. Желая немного прогуляться Макс медленно пошел по улице. Мимо плыли лица прохожих, деревья, дома и, вдруг все стало меркнуть. Будто растворялось в каком-то тумане. И, напротив, перед глазами, словно кадры ужасной хроники, всплывали они — умерщвленные им, люди. Карпыч что-то шамкал беззубым ртом, Маня всхлипывала и причитала, а потом все картинки покрыли всполохи горевшей хибары. Наваждение, не иначе. Макс закрыл глаза, зажмурился и вновь открыл. Не помогало, картинки крутились в голове. Он прибавил шаг, посмотрел по сторонам и постарался думать о чем-то ином. Глаза лихорадочно выискивали что-то такое, что могло занять мозг. Лица, деревья, дома…