– Говорю же тебе, это провал! – волновался он. – Девчонка не обращает на меня ровно никакого внимания. Да, я надел свежую рубашку. Да, я причесался. И вообще неплохо выгляжу. На мне двухсотдолларовый костюм, швейцарские часы и лучшие итальянские ботинки.

Вероника, стоявшая за дверью, с любопытством посмотрела на его обувь и оценила костюм. Пожалуй, он не врет – выглядит все достаточно дорого. Но с кем, интересно, он разговаривает?

– Мне кажется, что она меня презирает, – продолжал говорить тот. – Откуда я знаю, за что? Может быть, мобилизовать Левку? В конце концов, у него по этой части гораздо более богатый опыт. Да, согласен, я выгляжу представительнее, но у Левки нет моих комплексов. Ладно, ты с ним созвонись и скажи, чтобы он был на стреме. Да нет, она мне нравится, безусловно. Но абсолютно непробиваема. Не понимаю, почему. Я не утратил способности к анализу ситуации, просто все это как-то напрягает. Может, из-за контактных линз у меня стеклянный взгляд? И вообще, в качестве блондина я был неотразим, а теперь стал неизвестно на что похож. Не мой это имидж.

«Ничего себе! – подумала Вероника. – Кажется, против меня затевается заговор. С какой, спрашивается, целью? Этот тип с перекрашенными волосами и контактными линзами зовет на помощь какого-то Левку. Ну-ну». Она вернулась на свое место и уставилась на экран монитора. Ничего путного в голову не приходило. «А вдруг эти люди хотят ограбить офис? – внезапно подумала Вероника. – У Ракитина в кабинете есть сейф, который выглядит очень внушительно. Кроме того, там всегда хранятся довольно крупные суммы на непредвиденные расходы. Очевидно, Ракитин по какой-нибудь надобности открывал сейф в присутствии этого парня, и тот мгновенно загорелся идеей ограбления? Или же он узнал о сейфе еще раньше и просто придумал свою дурацкую столовую, чтобы вкрасться в доверие к директору? А теперь настала ее очередь? Возможно, охмуреж планируется для того, чтобы снять слепки с ее ключей от офиса и кабинета шефа?»

В таком случае крашеный блондин просто болван. Как ведет себя настоящий мошенник, когда хочет добиться своего? Он изворотлив, изящен, привлекателен, остроумен, наконец. А у этого язык, похоже, весит целую тонну. Может, рискнуть и пойти ему навстречу? Не то на горизонте проявится его приятель, а двое мошенников – это уже слишком опасно.

Объект ее интереса тем временем куда-то подевался. Вика не выдержала и снова приоткрыла дверь. Как раз в этот самый момент Глеб выходил из кабинета Голубева. В руках у него был большой носовой платок.

– А я думала, вы не дождались шефа и ушли, – с новыми, игривыми интонациями сказала она Глебу, когда тот возвратился в приемную.

Вместо того чтобы приободриться, он подозрительно поглядел на нее и хмуро сказал:

– Нет, я более терпелив, чем вы предполагаете.

Он не сказал, что делал у зама, а Вероника не стала спрашивать. Ей пришлось пустить в ход разнообразные женские штучки, типа закатывания глазок и хихиканья, чтобы заставить этого типа снова проявить к ней интерес. Казалось, что он уже сложил оружие и мысленно простился с ролью соблазнителя секретарш. Однако ее усилия не пропали даром – в конце концов Глеб приободрился и начал делать ей неуклюжие комплименты.

«Даже если он преступник, – думала Вероника, – то, по крайней мере, мне точно известно, что я ему нравлюсь». В ситуации было что-то невыразимо волнующее, что-то сродни приключению, которых в жизни молоденькой Вероники явно недоставало. «Сделаю-ка я вид, что ни о чем не догадываюсь, поймаюсь на его удочку и посмотрю, к чему это приведет. Если этот тип вор, я сдам его с помпой. Валентин будет мне благодарен. – Она имела в виду Ракитина, который наверняка по достоинству оценит ее самоотверженность. – Да и Голубев, может быть, наконец отвяжется от нее со своими придирками».

– А как же ваш друг, с которым вы собирались идти вечером в ресторан? – спросил Глеб, когда Вероника дала согласие прогуляться с ним после работы.

– Ну, не стоит воспринимать слова женщины буквально. Мы ведь с вами не слишком хорошо знаем друг друга.

– Это радует, – ляпнул Глеб. – То есть удручает.

«Наконец-то дело пошло на лад, – обрадовалась Вероника. – А то я уж думала, что он никогда не скажет ничего путного».

На самом деле не вполне адекватное поведение Глеба объяснялось очень просто – во время разговора с секретаршей он пытался читать текст вверх ногами. На столе лежали документы, которые, похоже, вполне могли бы удовлетворить их с ребятами интерес. Но одной верхней странички было недостаточно. Стрелки часов между тем бежали вперед, а Ракитин все не появлялся.

– Хотите чаю? – внезапно предложила Вероника.

Когда Глеб кивнул, она встала и повернулась к шкафчику, чтобы достать все необходимое для сервировки стола.

В этот момент в приемную вошла какая-то девица, размахивая на ходу бумажками.

– Я все положила тебе на стол! – пропела она, обращаясь к Веронике, но глядя на Глеба. Выходя, девица улыбнулась ему и так сильно хлопнула дверью, что стопка документов, лежавших на уголке стола, разлетелась по полу.

– Ради бога, не беспокойтесь! – воскликнул Глеб, радуясь невероятному стечению обстоятельств.

Пока Вероника была занята чаем, он ползал по полу и, собирая страницы, успевал бегло просматривать их. Одну накладную без зазрения совести сунул себе в карман. Когда документы были водружены на стол, он, воодушевленный внезапно свалившейся на него удачей, ожил, раскрепостился и, соорудив на лице улыбку, сказал с горячей заинтересованностью:

– Вы, наверное, устаете на службе? Благотворительный фонд – это ведь особая организация. Я знаю, что вы распределяете одежду. Наверное, вам тоже приходится ее сортировать?