«Он — воин, — вступился за него Гэхрыст. — Ему не место возле женской юбки!.. Слушай, — повернулся он к замершему Брехту, — а как насчет того, чтобы и мне дать немного силы, э?»

— Ни за что! — пылко воскликнул молодой орк. — Я не такой, с мужиками не сплю!

На сей раз хохотали двое, да так, что дрожали камни, а Брехту пришлось упереться копьем в землю и навалиться на него, чтобы устоять.

«Вот это да! — Гэхрыст дышал, как пес, разинутой пастью. — Он то что надо!.. Послушай, — повернулся он к Брехту, — все не так, как ты подумал! Много веков мы были богами твоих предков. Мы и другие, кто пока еще спит и кому, может статься, уже не суждено проснуться, ибо они слишком слабы и помощь к ним может просто опоздать… Потом наши подданные отвернулись от нас и предались Тьме. У них появился новый бог, пришедший из надмировой бездны. Они забыли про нас, но мы не забыли про них. Мы слабели, когда наши подданные отдавали свои тела и души Тьме, ибо каждый бог питается не кровью от жертвоприношений и не дымом курильниц, но лишь душами верящих в него, вернее, теплом их душ! Чем больше тепла — тем сильнее бог. Ты призвал Орогоро в тяжелый для себя миг — значит, ты поверил в нее, и это дало ей силу. Я всего лишь хочу, чтобы ты поверил и в меня, ибо я был богом войны, а теперь — ты… В смысле — ты воин!.. Дай-ка свою железку!»

Брехт, не раздумывая, выдернул копье из земли и поднял его.

Волчья пасть Гэхрыста оскалилась в ехидной улыбке, словно он получил долгожданный подарок. Взмах плети в его руке — и тонкий жгут спиралью обвился вокруг копья. Деревянная рукоять нагрелась. Наконечник стал плавиться, меняя форму, а потом вспыхнул ярким светом, и плеть усталой змеей сползла с него.

«Вот так, — сказал бог. — Теперь каждого, кого ты убьешь этим копьем, ты убьешь во имя мое и бога войны!»

Брехт кивнул. Как воин, которого по законам касты с младенчества обучали владению всеми видами оружия, он мог сражаться копьем, но все-таки предпочитал привычный талгат. Он внимательно осмотрел преображенное копье. Наконечник изменил форму, стал намного больше и шире, так что сильно походил на меч, закрепленный на длинном древке. Таким, пожалуй, можно сражаться… Он на пробу несколько раз взмахнул копьем, провел парочку приемов, чувствуя, как за ним с одобрением наблюдают две пары глаз.

«Этот черен не сломается. Это лезвие не затупится, — продолжал бог. — Устанешь — передашь его своему сыну…»

«Сыну, которого родит тебе обычная женщина», — торопливо добавила Орогоро.

— Погодите, — Брехт отвлекся от копья, — но как так получилось, что мои предки попали в рабство? И почему вы, хотя говорите, что помнили о них, не помогли им?

«А оно им было надо? — Божества переглянулись и испустили хоровой вздох. — К тому времени они забыли о нас, предавшись Тьме, а бог, которого забывают, погружается в сон, который через десять тысяч лет становится сном вечным. Ты пришел как раз вовремя — еще немного, и даже мы не смогли бы проснуться, ибо слишком ослабели… А когда Свет одолел Тьму и твои предки попали в рабство, думаешь, мы не хотели прийти к ним на помощь? Но хоть бы кто-нибудь из них тогда вспомнил о нас! Нет, они призывали Тьму! Даже имя „орки“, которым сейчас именуют твой народ и как мы зовем тебя, придумано отринувшими нас. Ну а потом… Скажи, нужны ли боги — рабам? Достойны ли рабы иметь своих богов? Они забыли нас, забыли, как прежде назывался их народ».

— Мы считали, что нашими предками были урюки, — промолвил Брехт.

«Это вам внушили ваши „хозяева“. Урюки — ваши родичи, не более того. У вас общий предок. Потом твои предки эволюционировали, а урюки остались в том же первобытном состоянии. Твои предки называли себя варами. Хотя ты непохож на вара. Видимо, такими вас сделала Тьма…»

— Но почему вы пришли только сейчас? Наши шаманы помнили о том, что когда-то мы были другим народом! И орки свободны уже много веков! Мы — народ-воин, про нас знает весь мир!.. Как случилось, что вы до сих пор не вернулись?

«Нас никто не звал! — пожали плечами боги. — Достучаться до нас оказалось под силу лишь тебе!»

— Но почему? Меня осматривали аж два шамана — мой дядя и… э-э… еще один. И оба сказали, что у меня слишком мало магических сил, чтобы я мог колдовать… Я ничего не умею. Слышите? Ничего!.. Может, вам уши надо почистить?!

«Магия тут ни при чем! — Боги опять переглянулись. — Все дело в твоей душе! Она не такая, как у остальных. Не спрашивай нас, как это получилось — ты сам знаешь ответ на этот вопрос!.. А теперь тебе пора!»

«Приятно было познакомиться! — Орогоро наклонилась к нему и подмигнула. — Ты зови, если что! И помни — каждый раз, обнимая женщину, ты служишь мне!»

«Пора!»

Сильный порыв ветра ударил в грудь. Брехт хотел было крикнуть, что там, во внешнем мире, его собираются убить, но поперхнулся криком, тяжело грянувшись спиной о камни. Удар был так силен, что в глазах потемнело.

— Он жив!

— Пусти меня!

— Не тронь! Я все равно не понимаю, что ты говоришь!

…Две пары рук трясут за плечи. Два голоса колоколами гудят в голове. В голосах звучит почти одинаковый страх.

Брехт с трудом разлепил глаза, вызвав крики радости. Все расплывалось в каком-то тумане, но он различил склонившиеся над ним головы — белую и черную.

— Да жив я, жив, — проворчал он. — Не трясите так!.. Ох, моя спина!

— Он ранен! Осторожнее!

Его подняли и понесли. При этом в правую и левую ладони вцепились двое. В одном Брехт узнал Льора и моргнул юноше: мол, успокойся, все в порядке. Но что тут делает чернокожая женщина? И куда его тащат? Явно не на алтарь, что уже хорошо. Можно закрыть глаза и расслабиться.

Когда он снова открыл глаза, почувствовав себя отдохнувшим, то какое-то время не мог понять, где находится. Просторное ложе из шкур и подушек, над головой смыкаются полотняные стенки шатра. Полумрак, наполненный запахами шкур, человеческого тела, дыма костра и легкими благовониями. Он повернул голову, и тут же рядом кто-то зашевелился.

Над Брехтом склонилась женщина. Судя по всему, она спала в его ногах и теперь с интересом смотрела на молодого орка.

— Где я?

— У меня в шатре. Я — Жази, правительница Алой Орды. А как называть тебя?