…У женщин-магри с рождения есть крылья. Это ей говорили все, добавляя при этом, что настанет час, когда она сама почувствует, как они расправляются за спиной. «Однажды ты полетишь!» — обещал ей отец. «Однажды ты сама поймешь, что надо делать!» — наставляли ее те женщины, которых Каспар приводил к дочери для обучения магии. И вот этот час настал.

— Ждите меня здесь. — Оставшись без одежды, Сорка выскользнула наружу, чувствуя, что для крыльев пещера будет тесновата. — Я постараюсь вернуться скоро!

Льор остался сидеть возле бесчувственного Брехта. Несколько долгих секунд ничего не происходило, потом послышался странный звук — то ли хруст, то ли треск рвущейся ткани — и низкий стон сквозь зубы. А потом какая-то огромная тень закрыла вход.

Юноша невольно отпрянул, в то же время вытягивая шею. Страх боролся в нем с любопытством — что происходит с Соркой? Пересилив себя, он подполз к выходу…

И в это время, хлопая крыльями, в небо взмыл огромный белый дракон.

«Оборотень! — сообразил эльф. — Сорка — оборотень? Или дракон просто пролетал мимо?»

Как бы то ни было, сейчас он ничего не мог сделать. Он вернулся к Брехту, уселся возле него, положил голову орка себе на колени и приготовился ждать.

— Привал! — скомандовал Уртх, добравшись до берега горного ручья.

Терезий тут же с наслаждением рухнул на ближайший камень и вытянул ноги.

— Ух, хорошо-то как! — простонал он.

— А ты чего расселся? — Старый орк сбросил с плеча мешок и принялся в нем копаться. — Живо встал и сбегал за хворостом!

— А почему ты распоряжаешься? — ощетинился молодой князь.

— Я говорил, что ты слишком разжирел? Говорил! — кивнул Уртх. — Тебе надо больше двигаться! Вот и сбегай, наруби дровишек! — К ногам Терезия шлепнулся маленький боевой топорик. — Это недалеко. Во-он, видишь чуть выше по склону кустарник? Там наверняка есть сушняк!

— Что? — Молодой князь проследил за указующим перстом орка. — Но это же… так далеко!

— Ничего-ничего! Тебе полезно двигаться! И потом, вчера за хворостом ходил я. Так что теперь твоя очередь, ваша светлость! А ужин я, так и быть, сам приготовлю!

Терезий тяжело вздохнул и встал, подхватив топорик. Путешествие за невестой больше не казалось ему увлекательным приключением, как раньше. Когда он пребывал в облике дракона и был вынужден тащить на загривке дорожные припасы и Уртха, у него к вечеру болели плечи и спина. А теперь, когда он топает на своих двоих, у него к концу дня болит опять-таки спина, да еще и ноги в придачу!

— И хвороста побольше принеси, чтобы два раза не бегать! — Догнал его голос орка.

Терезий скрипнул зубами, но промолчал.

Веселые язычки пламени только-только появились, превращаясь в небольшой уютный костерок, когда горы потряс странный звук — словно что-то утробно застонало совсем рядом, и от этого стона по камням прошла дрожь. Заполошно заорала какая-то птица. Сидевший на берегу ручья и остужавший ноги в холодной воде Терезий вскочил:

— Что это?

Уртх поднял глаза от импровизированного вертела, на который он насаживал куски пойманной острогой рыбины. Потом поднялся и сделал несколько пассов руками, ориентируясь на четыре стороны света. Темное скуластое лицо его потемнело еще больше.

— Горные демоны, — мрачнея с каждым словом, произнес он. — Видимо, совсем недалеко кто-то открыл их каверну.

— Их… что?

— Не знаю, как они называются на человеческом языке, но мы, орки, именуем их норы кавернами. Они скрыты глубоко под землей, под нижними уровнями наших пещер, но часто бывают соединены с ними эдакими ходами, похожими на колодцы. По ним демоны иногда прорываются в наш мир. Счастье еще, что они не могут долго существовать на поверхности, иначе… В общем, где-то здесь явно есть каверна. И ее откупорили, вызвав демонов к жизни.

— Они опасны для нас?

— Они опасны для всех. — Орк тем не менее не выглядел испуганным. — Демоны, хотя и материальны, не питаются обычной пищей. Им нужны… э-э… мысли, чувства, жизненная сила. Одним словом, душа. Плоть вторична. Наши матери горными демонами и светловолосыми ведьмами, то есть Видящими эльфов, пугают своих детей. Ты слышал байку о том, что орк не может долго жить в одиночестве, то есть не общаясь с соплеменниками? Дескать, изолированный от общества одиночка очень быстро сходит с ума и умирает…