— Позволь мне... поехать... с тобой.

Владилас остановился и не оборачиваясь спросил:

— Ты действительно этого хочешь?

Илена тотчас подбежала к нему со словами:

— Пожалуйста... пожалуйста... позволь мне поехать с тобой.

Он изучающе посмотрел на нее, словно ища подтверждения.

В ее глазах была искренняя мольба.

— Я прикажу оседлать Сатану. Мы выезжаем через час, — бросил он и вышел, прежде чем она успела ответить.

Испугавшись, что муж может уехать без нее, если она опоздает, Илена со всех ног помчалась в спальню.

Проезжая по горячей от палящего солнца долине, Илена мечтательно взирала на горные вершины, покрытые вечным снегом; казалось, они помогают ей остыть.

Так как девушка не могла прокатиться на Сатане во время похорон, тот должен был порадовать ее свежестью и азартом.

К тому же она была уверена, что его недостаточно выгуливали, потому что конюхи ужасно боялись этого коня.

Он встал на дыбы и начал метаться, как только она оказалась в седле, демонстрируя свою независимость и крутой нрав.

Илена чувствовала, что Владилас наблюдает за ней, и готова была доказать, что не только Сатана является необыкновенным животным, но и она необыкновенный наездник.

У нее это получилось, и с приятным чувством удовлетворения, таким же теплым, как солнечные лучи, она инстинктивно ощутила, что Владилас больше не сердится на нее.

Ей хотелось выглядеть как можно лучше, и она напрочь отмела предложение горничной надеть черный костюм.

Понимая, в какой ужас придут окружающие, если она появится в цветной амазонке, княгиня выбрала белый костюм, весьма подходящий для такого зноя.

Прекрасно дополняла его белая шляпка с тонкой вуалью, ниспадающей вдоль спины.

В предвкушении путешествия ее глаза возбужденно блестели, и она в нетерпении сбежала вниз, где ее уже ждал Владилас.

К ее удивлению, он даже помог ей забраться в седло.

Наблюдая, как она расправляет юбку по обе стороны седла, Владилас чуть заметно улыбнулся, довольный тем, что все-таки заставил ее больше не надевать брюки.

Да, теперь он не смог бы обвинить ее в непристойности.

Она была само воплощение женственности в нежном белом костюме с тонкой муслиновой блузкой, зашнурованной под горлом.

Руки в длинных белых перчатках сжимали элегантный хлыст, инкрустированный бриллиантами.

Илене показалось, что Владилас взглянул на нее с каким-то особенным чувством, но быстро отмела эту мысль.

Князь легко вскочил в седло великолепного арабского скакуна с выгнутой шеей, подтверждавшей чистопородность животного.

Он поравнялся с Иленой, и они тронулись в путь во главе живописной кавалькады.

Доехав до долины, Илена оглянулась: растянувшаяся на огромное расстояние, процессия представляла собой впечатляющее зрелище.

Казалось, Владилас привлек не только военный, но и весь гражданский транспорт, чтобы доставить в Миспу все необходимое для переселенцев.

Многих женщин и детей, следовавших за ним, Илена уже видела в день их свадьбы; теперь к ним присоединились и новые люди.

Повозки были нагружены скарбом, и помимо лошадей можно было увидеть коров и коз.

Встречались повозки с досками, ставнями и целыми секциями домов.

Илена обернулась к Владиласу.

— Наверное, любой человек, увидев нас, решил бы, что мы евреи, отправляющиеся на поиски земли обетованной.

— Я надеюсь, именно такой станет для моих людей земля долины Миспа, — серьезно произнес Владилас. — Как только у них появятся дома, они смогут обосноваться здесь и будут счастливы.

— А что случилось с домами, в которых они жили раньше? — простодушно спросила Илена.

Князь долго молчал, видимо, решая, стоит ли говорить ей правду.

Наконец он ответил:

— Некоторые из них являются потомками тех, кто покинул Зокалу вместе с моим отцом. У других — думаю, ты и сама уже догадалась, — есть свои причины не оставаться на родине, а кое-кто просто скрывается.

— Ты хочешь сказать, что они преступники?

— Я хочу сказать, что они обратились ко мне за помощью, — холодно промолвил князь, — а в этом я не могу отказать никому.

Снова повисло молчание; его нарушила Илена.

— И ты думаешь, они счастливы теперь, когда ты присматриваешь за ними?

— По крайней мере мне бы этого очень хотелось, — признался Владилас. — Так что мы оба должны приложить максимум усилий, чтобы они почувствовали себя неотъемлемой частью нашей страны.

Словно вспышка молнии пронзила ее, когда она осознала, что он сказал «мы», имея в виду и ее.