Прежде Фиби даже не пыталась ее разубеждать, но сейчас она решила сразу пресечь попытки матери устроить ее будущее. Они с Бреттом никогда не будут вместе, и теперь она готовится оставить его в прошлом.

Даже не взглянув на себя в зеркало, Фиби рывком открыла дверь. На пороге стоял Бретт. Она попыталась пригладить волосы, но тут же оставила эту попытку. Она выглядела как женщина, проведшая весь день за уборкой, но именно такой женщиной она и была. Босоногая, в шортах и футболке — женщина, которая никогда не была и не будет изысканной...

Темные волосы Бретта были взъерошены так, как будто он попал под дождь и пытался высушить их без расчески. На нем тоже были шорты, футболка и кроссовки. Но все же он был такой красивый, такой родной и... такой недосягаемый.

— Привет, — сказал он, но она не ответила, и Бретт еще раз пожалел о своем приходе. Но это настоящая мука — встреча с женщиной, которая не принадлежала ему, но которая была столь желанна для него даже сейчас, не в лучшем своем виде. Однако он был не из тех, кто уезжает не простившись. — Могу я войти? — спросил он.

Фиби кивнула, запоздало пытаясь взять под контроль свои эмоции. Бретт тем временем осмотрел ее с ног до головы, заметив и пятно грязи на подбородке, и следы пыли на одежде.

— Ты убиралась? — спросил он, осознавая нелепость своего предположения. Ее мир был разрушен прошлой ночью, а она провела сегодняшний день в уборке?

Фиби вновь кивнула. Но потом пожала плечами, решив сказать ему часть правды.

— Я не могла сидеть сложа руки и думать о том, что один из лучших моих друзей оказался убийцей.

— Люди не всегда такие, какими нам кажутся. Видимо, что-то сломалось в Кэрке много лет назад, — попытался утешить ее Бретт.

Фиби заметила, что в его голосе нет и следа горечи. А ведь Кэрк причинил ему столько зла, подумала она и тут же поправилась: нет, не ему — нам.

— Как было бы хорошо, если бы я вовремя узнала об этом несчастье, — мягко сказала она, и Бретту нестерпимо захотелось подойти к ней, приласкать... Но нет, он потерял на это право, их связь подошла к печальному концу, и виноват в этом только он один...

— Я ездил сегодня к Бену, — сказал Бретт после неловкой паузы. — Он сказал, что Салли чувствует себя значительно лучше. Доктор осмотрел ее и не нашел никаких следов физических повреждений. Наверное, Кэрк действительно бережно обращался с девочкой.

— А как ты? Бен сказал, что ты можешь уехать... — Фиби едва не задохнулась от волнения, когда произносила эти слова. Она боялась, что он затем и пришел, чтобы сказать ей об отъезде.

Бретт кивнул головой, не заметив ее замешательства.

— Бен отменил все приказы в отношении меня.

Фиби хотела было сказать, что счастлива за него, но не смогла произнести ни слова. Перспектива никогда больше не увидеть его лишила ее последних сил. Внезапно до нее дошло, что они все еще стоят в холле и она даже не пригласила его присесть.

— Может быть, пройдешь? — запоздало спросила она, но голос ее прозвучал придушенно и ненатурально. Неужели она действительно провела ночь безудержной страсти с этим мужчиной всего несколько дней назад? — Хочешь что-нибудь выпить? Стакан лимонада?

— Я пришел сюда не за стаканом лимонада, — ответил Бретт и глубоко вздохнул. Сейчас наступило время сказать слова прощания. Как трудно их произнести! Он не думал, что когда-нибудь будет готов к этому. — Я пришел сказать тебе, что возвращаюсь в Нью-Йорк.

Она весь день ожидала подобного сообщения, дыхание у нее перехватило. Видно, в глубине души еще теплилась надежда. Но нет, Бретт уезжает. И оставляет ее. После всех этих лет боли и горьких воспоминаний она опять теряла Бретта. Вот только боль сильнее, чем когда-либо раньше.

Она стояла и молча смотрела на него, отмечая, как плотно облегают его тело шорты и какие красивые у него руки. Руки, которые еще вчера так нежно обнимали ее. Двенадцать потерянных лет казались ей пустяком по сравнению с тем, что она теряет сейчас!

Бретт был сбит с толку ее реакцией и попытался заполнить паузу.

— Я оставил дом для продажи сегодня и собрал некоторые вещи матери. Это был нелегкий день.

К Фиби наконец вернулся голос.

— Расставание всегда тяжело, — сказала она, имея в виду и его чувства к матери, и свои чувства к нему. Затем задала самый главный вопрос, который мучил ее больше других: — И когда же ты уезжаешь?