– Нет, – сказал я. – Согласен только на вечность.

Она ответить не успела, я подхватил ее под руку, из кассы нам подали два мороженых в хрустящих стаканчиках, мы прошли в зал, заполнено почти четверть кресел, чудовищно много, я ощутил, что фильм, возможно, в самом деле стоит того, чтобы посмотреть.

– Ну, говори!

– Еще рано, – прошептала она.

– А когда будет не рано?

Она посмеивалась, а когда погас свет, прошептала:

– Смотри… Да не на меня, на экран!

Я добросовестно старался смотреть, хотя там для меня ничего интересного, фамилии режиссера, сценариста и операторов ничего не говорят вообще любому зрителю, и чуть не пропустил миг, когда промелькнуло «Консультант Энн Варлей». Вообще-то, промелькнуло, уже шли другие имена и фамилии, прежде чем я сумел восстановить то, что увидел секундами раньше.

Энн замерла, еще не знает, успел я что-то понять или нет, я нежно прошептал ей на ухо:

– Сейчас увидим твою инквизиторскую работу?

Она довольно заулыбалась, вижу в полутьме, ответила тихо:

– Бесстыжий, какая инквизиция? Наша организация – миссионерская, мы несем свет и добро, искореняем зло и насилие…

Фильм, как я не сразу понял, замышлялся как пространная летопись о первых днях начала становлении Руси. О призвании викингов под началом удалого Рюрика, установлении власти над Новгородом, а затем победном захвате князем Олегом великого города Киева. Рюрика играл великолепный блондин англосаксонского типа, его брата Трувора, естественно, негр, а третьего брата, Синеуса, актер монгольского типа, явно призванный олицетворять «бронзовых людей», которые в США становятся национальным большинством.

Князя Олега, известного в славянском фольклоре еще и по легендам, играет курчавый негр, полуголый, чтобы все видели хорошую мускулатуру. Славянские женщины тоже все полуголые, моментально возбуждаются и тут же на улице ликующе совокупляются с пришельцами из-за моря, будто живут в современном Лас-Вегасе, а не в холодных северных странах, где с моралью всегда было строже некуда да и на улицах холодновато.

– Ну как тебе? – прошептала она вскоре. – Что молчишь.

– Красочно, – признал я. – А спецэффекты так вообще…

– А сама тема?

Я сказал осторожно:

– Я с большей охотой посмотрел бы что-нить о затерянных странах, городах, королевствах… Понимаешь, там больше простора для воображения. Можно напихать все, что угодно.

Она шепнула:

– То совсем другое! Там просто развлекательный фильм, а здесь идеологический!

– Да это я понял, – пробормотал я.

– Тебя что-то раздражает?

– Немного, – признался я. – Все-таки у меня другие представления о Рюрике и князе Олеге.

– В том-то и дело, – сказала она горячим шепотом, – нам нужно беспощадно разрушать эти устаревшие клише!..

– Зачем?.. Ах да, понимаю.

– Не понимаешь, – обвинила она.

– А что, – спросил я, – режиссер именно так представляет Олега? Негром?

Она помотала головой:

– Нет, он хотел делать его рослым блондином. В соответствии с исторической правдой.

– Ну, вот видишь…

Она сказала сердито:

– А если историческая правда идет против морали?.. Это я, кстати, настояла, чтобы князя Олега играл афроамериканец. И дело не в политкорректности!

– А в чем?

Она зашептала жарко:

– Да пойми же, раз мы стремительно сливаемся в одно человечество, то никто не должен замечать, что мы разные по цвету кожи, росту, полу или сексуальным привычкам. Понятие расовой принадлежности должно уйти из нашего цивилизованного общества!

– Так это в будущем…

– Нужно подчищать и прошлое, – неумолимо заявила она. – Нельзя оставлять следы или намеки, на которые кто-то сошлется и скажет, что вот в прошлом негры еще на деревьях сидели, а мы, европейцы, высокую культуру отгрохали!.. Есть нечто более высокое и важное, чем правда, Грег. Это наша современная высокая мораль.

Я одним глазом поглядывал на экран, потом надо будет несколько раз упомянуть какие-нибудь моменты, чтобы было видно, что смотрел, но другим, рискуя окосеть, держал вдохновленное лицо Энн.

– Я понимаю, – ответил я. – Да, это правильно. Хоть и весьма… резковато.

– Все люди равны, – прошептала она назидательно, – вот это ненавязчиво и проводится красной нитью попутно с главной линией о становлении демократии на Руси, которую потом задавила тираническая Москва…

Я невольно охнул: