– Скажем так, на данный момент нет, – кивнув мне с понимающей улыбкой, ответил Максим, но больше никак комментировать свой ответ не стал.

– Что ж, к делу, – Антонов достал папку из кейса. – Занимаясь разбором экономической деятельности, ведомой на протяжении года клиникой «Астерра», я неоднократно встречал в отчетах как незначительные, вероятно, автоматические даже не ошибки, а описки, так и весьма ощутимые. Вот взять хотя бы отчет о прибылях и убытках за полугодие, – он зашелестел бумагами в своей папке и вынул тонкий файл. – Вот пятая, восьмая и двенадцатая строки, – он придвинул лист ко мне и указал мизинцем выделенные желтым маркером пункты, – ведь здесь вместо новых данных идет дубляж, подтасовка и, отмечу, для разных корреспондентов.

– Подождите, – остановил его Максим, – давайте сразу переведем, – видимо, заметив мое отчаянное старание вникнуть в незнакомые цифры, предложил Максим.

– Ах, да, – спохватился Владимир Захарович, слегка отодвинулся от меня и захлопнул папку. – Я поясню. Этот отчет был первым, на уточнение которого пришел запрос из налоговой, в нем ряд грубых ошибок, которые даже наши заваленные работой официальные органы просто не могли пропустить.

– То есть вы думаете, что проверку никто не заказывал, а она закономерна? – решила сразу уточнить я.

– Совершенно верно.

– И все последующие запросы тоже не были кем-то санкционированы?

– Ну, доподлинно утверждать такое невозможно, но даже без чьей-то подсказки в налоговой должны были разглядеть все эти нарушения, что, собственно, они и сделали.

– А ошибки по разным или одному и тому же, как бы назвать, ну, клиенту, например. – Мне было сложно с ходу начать правильно формулировать вопросы по столь сложной и далекой от телохранительства тематике, как экономика, но, судя по всему, Антонов был действительно блестящим специалистом, так как он буквально с ходу угадывал, к чему я клоню.

– Вы имеете в виду, по одному или нескольким контрагентам данные в отчетности не верны?

– Ага, – неуверенно кивнула я.

– Нет, ошибки не систематические, и у меня вообще создалось впечатление, что сделаны они специально, – он запнулся, подбирая слова. – Для привлечения внимания, что ли.

– Вот как? – в один голос задумчиво протянули мы с Максимом.

– Увы, – развел руками эксперт, но видимо, он уже привык к такого рода разоблачениям, так как лицо его ровным счетом ничего, похожего на сочувствие, не выражало. Видимо, у каждого профессионала с течением времени, в силу выбранной специальности, утрачивается определенная сентиментальность в душе, как будто закаливается от ненужного проявления эмоций.

– А кто вел эти отчеты? – уточнила я.

– Наш главный бухгалтер, точнее бухгалтерша, ушла в декрет, вот Николай на это время и взял ее полномочия на себя. Это было очень удобно – не надо было устраивать всю эту чехарду с поиском нового человека, – ответил Максим.

Платов еще что-то уточнял у Антонова, тряс бумажками, все вертел их в руках, но я уже не участвовала в дальнейшем обсуждении, мысли мои завертелись, я стала обдумывать новое направление расследования, ставшее очевидным после отчета аудитора.

Лика не стала разжигать конфликт и все же пригласила всех на легкий, как она сама выразилась, обед в столовую, который, надо отдать должное хозяйке, получился довольно вкусным и питательным.

Платова запекла в духовке горячие бутерброды, сделала овощной салатик, нарезала буженинку, подала чай и какие-то сладости, так что взгляд ее супруга при виде незатейливо, но довольно аппетитно сервированного стола заметно потеплел, когда он с благодарностью кивнул супруге.

«Что и говорить, годами проверенные истины актуальны и в наше, помешенное на вечной гонке за материальными благами, время», – с легкой усмешкой подумала я, вспомнив, что путь к сердцу мужчины лежит, как известно, через желудок.

– Что же это получается, Женя? – нетерпеливо начал Максим, когда Антонов ушел. – Выходит, нет никаких рейдеров? – В его глазах застыло странное умоляющее выражение, словно он надеялся, что мой ответ сейчас все расставит по местам. Лика тоже поближе придвинулась к столу.

– Я думаю иначе, – медленно начала я, продолжая раздумывать на заданную тему.

– А что тогда? – поторопила меня Лика, которая то и дело бросала тревожные взгляды на радиопередатчик из детской комнаты, который звуком должен был известить о пробуждении после дневного сна Сонечки.

– Похоже, сообщником рейдеров была не Катя, или, вероятно, не только она…

– Она, конечно, кто же еще, – от возмущения Платова даже перебила меня.

– Помолчи, – рявкнул на нее муж.

– Да что же это такое?! – визгливо вскрикнула Лика, и лицо ее уже приняло плаксивое выражение, она открыла, было, рот, чтобы дать волю своему негодованию, как вдруг маленькая колоночка передатчика ожила, озвучив очаровательный сонный лепет пробуждающейся малышки. – Ну вот, разбудили! – неожиданно укорила нас Лика, шмыгнула носом и нехотя пошла на лестницу.