«Вот уж кому в голову пришло делать прическу длиннее роста игрушки, – с недоумением подумала я и невольно потрогала волосы фарфоровой красавицы. Когда легко съехав с головы, парик остался в моих руках, я практически не удивилась и просто мысленно поздравила себя с быстрой победой. – Так, – продолжила я размышление, – это раз, а где же одежда? – Я огляделась, взяла уже запримеченный мешок, вытряхнула его, и к моим ногам выпал вполне традиционный офисный костюм, какие предпочитают носить в рабочие будни деловые женщины. Быстро осмотрев одеяние, я нашла в нагрудном кармане большие солнечные очки в черепаховой оправе. – Что ж, а это, по всей видимости, два и три!» – прошептала я и, приведя все в комнате в обычный вид, поскорее вернулась в детскую, в которую за непродолжительное время моего отсутствия никто не заходил.

Должна сказать, что все эти находки меня мало удивили, я даже уже предполагала, что ответит Астахов на мой запрос, но вот каким боком вся эта информация относилась к истории с рейдерами, я пока не знала. Так что я не спешила бежать к Лике с требованием объяснений, зачем это она маскировалась, когда шла навещать собственного брата, а просто приберегла свое открытие до подходящего момента, который, что-то мне подсказывало, обязательно наступит. Кстати, перед уходом с чердака я поместила на стене небольшую камеру, на всякий случай, чтобы иметь запись, если вдруг Лика решит избавиться от этих вещей.

Утром меня ждал сюрприз, и на этот раз он был не таким отвратительным, как тот, что прислали супругам Платовым накануне.

– Евгения Михайловна, вы не зайдете ко мне на минутку? – услышала я в телефоне интригующее, особенно для раннего часа, приглашение от Антона.

– Зайду, – оглянувшись на занятых ребенком родителей, легко согласилась я.

В домике на въезде Антон был в компании молодой женщины невысокого роста, в простом болоньевом плаще, с длинными темными волосами, заплетенными в обычную косу. Увидев меня, Антон вышел на улицу, ободряюще кивнув нам обеим.

– Евгения? – первой нарушила молчание гостья и сразу продолжила: – Я – Маша – жена Ивана. Ну, охранника Максима Леонидовича, – добавила она, заметив мой недоуменный взгляд.

– Очень приятно, – только и ответила я, не торопясь задавать вопросы.

– Вчера Ваня так распереживался, просто вернулся домой сам не свой, – правильно оценив мое молчание, пустилась Маша в объяснения. – Я уж к нему и так и этак. И поесть, и с детишками поиграть, но он ни в какую, сидит угрюмый, а у меня сердце разрывается, мне же прям не по себе, когда ему плохо, а у него точно что-то случилось, я это сразу, вот здесь почуяла, – она ткнула себя в области груди, а в глазах ее было столько печали, что я невольно подивилась силе чувства, которое, очевидно, связывает Машу и Ивана.

«Что и говорить, в наше время нечасто встретишь такие эмоции между довольно давно женатыми людьми», – подумала я, припомнив, что Максим рассказывал, что у этой пары то ли двое, то ли трое детишек.

– Ну, я как деточек уложила, уж не смогла равнодушной казаться, мол, не замечаю его настроения. Сразу с расспросами кинулась, – тем временем продолжала Маша. – Но он, знаете, молчун, все меня бережет, никогда понапрасну расстраивать не станет, а тут, видно, и правда тяжело ему было, вот он рассказал мне все. – Она замолчала и перевела на меня испуганный взор, ожидая, судя по всему, от меня какого-то ответа.

– Что все? – осторожно спросила я.

– Ну, что рассказал про сервис, – последнее слово я расслышала с трудом, так тихо Маша выдохнула его.

– И что в этом страшного? – заинтересовалась я.

– Да все! – оживилась гостья. – Я что пришла-то, вы это, вы, пожалуйста, не говорите Максиму Леонидовичу, – почтительно произнесла она имя хозяина Ивана. – Нехорошо это, если он не от Вани узнает, ведь он столько лет ему честно помогал, а тут получится, что вроде как скрывал что?.. – растерянно пробормотала она.

– Скрывал? – решила уточнить я, чтобы спровоцировать Машу к дальнейшим откровениям.

– Ну да, просто с этим наследством все так неожиданно, мы и сами до сих поверить не можем, вот он и не говорил Максиму Леонидовичу. Мы же, пока бумаг не увидели, даже между собой об этом молчали, и теперь все это кажется сном, я даже эту папку с собой ношу, точнее копии, заверенные нотариусом, это же чудо. Не верите? – вдруг остановилась она, обратив внимание на мое спокойствие. – Да вот, смотрите. – Она открыла свою сумочку, порылась в ней какое-то время и выудила папку, забитую листками. – Вот, тут и письмо с оповещением, и справка из жилконторы, и документ на право собственности, и свидетельство о смерти, – на этих словах ее голос дрогнул, а из глаз немедленно, как по команде, выкатились слезинки. – Вы не подумайте, все это большое горе, и, наверное, выглядит чудовищно, но просто я не чтобы похвастаться, а чтобы вы знали, что все у нас по-честному, и Ивана не подвели. Пусть он сам расскажет. И про сервис тоже, ведь он так боится сглазить, все время об этом думает, и вину свою перед Максимом Леонидовичем чувствует. Все время страдает, говорит: «Ну как он без меня, у него ж клиника, у него проблемы, а тут еще я, тут, – говорит, – не уходить, тут помогать надо, а сервис и подождать может!» – Она умоляюще заглянула в мое лицо заплаканными глазами, но фразу мужа пересказала уже наполненным гордостью голосом.

– Да я и не собиралась, – честно ответила я, взяла из ее рук папку с документами и внимательно изучила бумаги. Сомнений в том, что супруги Погодины унаследовали недвижимость, не осталось.

– Вот и славно, спасибо вам, вы очень хорошая, Иван вами восхищается, даже странно, женщина, а телохранитель, – она улыбнулась и смахнула остатки недавних слез со щек. – Вот ведь и как вы решились выбрать такую специальность, ведь это ж, я думала, только мужики могут. А как же ваш муж, неужели он разрешает, ведь это ж риск какой? – с бабьим любопытством легко переключилась она на новую тему.