– Почему? – сунулся молчун Борька.

– Потому что дурак. Такие на Территории долго не живут, – и на меня глянул выразительно, паразит. Я молча сунула дулю: шиш тебе, товарищ! Я-то выживу и вернусь, сам увидишь.

Поднялись, собрались, вышли в установленном изначально порядке. И тут…

Когда выходишь и прямо на тебя харя синяя лезет, не до разговоров. Я так испугалась, что шмальнула, не раздумывая, практически в упор в прогнившую черепушку. И что характерно – попала.

Вот и стою теперь, заляпанная в слизи и прогнивших мозгах. А вонь-то какая, просто газовая атака.

И как назло, один Шилов чистенький. Последним выходил, гад.

– Зря гранату кинули. Они на шум сбегаются.

Ну, спасибо тебе, Сан Саныч! Главное, вовремя сказал, раньше никак было? Это я про себя подумала. Вслух только непечатно получилось.

Прут на нас двадцать или тридцать мертвяков. Группками по пять-шесть штук подваливают. Кто подальше, кто поближе. Ходят медленнее, чем мы, конечно, но все равно довольно резво. Не разваливаются на ходу.

Морды у них сочных цветов. Кто синенький, кто зелененький, кто и вовсе черный почти. Из некоторых черви и личинки на ходу сыпятся. На многих сгнившие тюремные робы. Никогда не думала, откуда мертвяки на Территории берутся. Неужели из зэков?

А потом не до философии стало. Ребята тех, что поближе, очередями снимают. Я прицельно вдаль из винтовки бью. Получается через раз, нервы подводят. Шум, грохот, мертвяки воют, мозги разлетаются, рядом Саня надрывается, командует. Совсем не как в тире.

– Не дайте им до себя дотронуться! – это Саня вопит над ухом.

Твари прут и прут, и меньше не становится. Грохнула граната, вторая. Какой козлина метанием развлекается?

– Уроды, предупреждайте, когда кидать собираетесь! Опять выстрел в «молоко»!

– Цыц, дура! Бежим, – это Саня. За «дуру» ответит.

Гранатами ближайшие две кучки мертвяков раскидало. Кое-кому кой-чего поотрывало. Но им по фигу, они же мертвяки. Снова шевелятся, поднимаются и к нам топают.

Бегу за Саней вокруг дома. Мама, мамочка моя, зачем я сюда полезла?

Лестница. Пожарная, на крышу ведет. Ржавая, конечно.

– А ну быстро наверх, – командует мне Саня и поднимает «калаш».

Лезу, руки-ноги цепляются за железки. Ржавые струпья на ладонях остаются. Только на крышу поднялась, над ухом как грохнет. Чуть снова вниз не слетела. Борька со своим пулеметом уже наверху развернулся и бьет очередями по набегающим трупакам.

Снизу уже Саня пихается:

– Давай, двигай. Чего расселась?

Двигаюсь. Саня следом. Все живы, все на крыше. Это хорошо.

– Не стрелять! Патроны берегите.

Патроны… Нет, запас еще приличный остался. А вот магазин пуст. Вовремя Шилов отступить решил.

Вид с крыши открывается – красота. Даже лучше, чем в тире.

– Сань, я могу всех зомбей снять.

– Всех не снимешь. Их тут тысячи.

До меня начинает доходить.

– Ты хочешь сказать, что нам не выбраться?

– Я тебя предупреждал, Мария, Территория – это серьезно. Все, отойди – мне подумать надо.

Ладно, я от него отошла. Пусть подумает. Чего он каждый раз такую рожу делает, когда меня видит? Я вроде не уродина и с глупыми вопросами не лезу.

Думаете, он меня только сейчас так щемить начал? Не-а, каждый раз, как видит, – так куксится, словно лимон сожрал.

Саня думает, Борька с Витей спорят о чем-то, чекист наш сидит, дум великих полн. Не иначе как из-за Эдика терзается.

А я решила обойти крышу по периметру – мало ли что. И не прогадала…

– Ребята! Смотрите, что здесь есть!

От нашей крыши до соседнего здания тянется толстенный силовой кабель. Очень удачненько так тянется, прямо вниз свисает.

Я перебрался последним. Для меня, с моим разрядом на брусьях, проблем никаких. Борька даже в себя еще прийти не успел. Так и сидел, пыхтя и отдуваясь, задницей на пыльном рубероиде. Как он сумел перетащить на руках свои полтора центнера да плюс пулемет и патронов килограммов двадцать, ума не приложу. Машка вся бледная стоит, руки трясутся, оттирает платочком мозги мертвяковые, и лицо такое, как будто сейчас блеванет. Да и у Кольки его каменная рожа после таких упражнений заметно побелела.