Натренированные миллионами поколений приматов в тропическом лесу, эти меха­ни­змы обес­печили высокий уровень мимесиса и эмпатии, когда развитые созерцание и интуиция были направ­лены не только на внешнюю среду, а на других членов стаи. Разумеется, высокое развитие этих фун­кций подготовило формирование самого первого «творческого меньшинства» после размыкания зам­кнутого круга «сексуально-социальной иерархии», прерывания спокойного течения жизни праче­лове­ческой стаи в первобытном тропическом раю. Но каким образом такое прерывание или раз­мы­кание могло произойти?

Представим себе, могло ли произойти прерывание ритуала показной агрессии и подчинения в стае волков? Как это можно себе помыслить? Ну не подчинился бы, проявил молодой волк не по­кор­ность, а агрессию в отношении вожака? Так ведь это регулярно случается, и результатом может стать даже смерть одного из соперников. Но такая показательная смерть только укрепит ритуальную дис­ци­плину среди оставшихся.

То же самое и в стае приматов. Ну не присел, например, молодой самец в позу самки? Или да­же самка из-за плохого настроения откажется совершить публичный ритуал подчинения в форме ба­нального полового акта? Ну, получит за это тумаков от вожака. Ну, пошумят, повизжат товарки на­счет неподобающего поведения. Ну, посидит в стороне, в кустах, поголодает пару дней. Голод не тетка, рано или поздно вернется и подставит зад вожаку, как по­ло­жено по иерархическому рег­ламенту стаи. Ну, даже если и вовсе сойдет с ума, и больше не вернется, тогда просто умрет от голода или, скорее, будет растерзана хищниками без защиты стаи. Так что никакого прерывания «замкнутого круга» не случится, а только укрепление ритуальной иерар­хи­че­ской дисциплины за счет очищения коллектива. То есть само по себе спонтанное изменение стере­о­ти­па поведения части особей не может повлиять на ситуацию в стае. А если вдруг поражение психики из-за болезни или иного фактора на­стигло большинство членов стаи, тогда погибнет вся популяция, но искомого результата усложнения социальной структуры все равно не случится.

Может быть, нам в наших рассуждениях поможет напоминание о том, что для начала видо­об­разования, в том числе антропогенеза, нужны два условия – не только экологический кризис, но и му­тация. Так, может быть, прерывание цепочки инстинктов могло случится из-за структурной му­та­ции, препятствующей тому или иному инстинкту. Такие мутации при экологических кризисах – рост популяции при огра­ни­ченных ресурсах пищи, что ведет к стрессам, – действительно не так уж редки. Но врожденные па­тологии – например, импотенция самца или сухорукость, просто резко снижают шанс на выживание, отбрасывая вниз по иерархической лестнице. Хотя где-то мы уже близко к раз­га­дке. Действительно, в случае какой-то патологии, структурной мутации особь может оказаться в самом низу «лестницы», но не вне иерархии. Потому что уж принять позу ритуального подчинения сможет ин­стин­ктивно даже слепоглухонемая особь, если вдруг доживет до половой зрелости.

То есть, похоже, тупик? Получается, все поиски аргументов и такие логичные рассуждения – все насмарку! Механизм поддержания порядка в стае приматов на самом деле столь хорош и наде­жен, что практически нет факторов, внешних или внутренних, которые смогли бы его поколебать. Ну что ж, тогда вздохнем и присядем поудобнее в этом тупике, отдохнем мыслями.

Уж больно он маленький и тесный, наш тупичок! Здесь не то что присесть, здесь и смотреть-то совсем не на что. Поскольку мы исключили из рассмотрения практически все возможные и невоз­мо­жные варианты. Но на всякий случай еще раз проверим наши последние рассуждения. Итак, в конце концов, мы уткнулись куда? Правильно, в принципиальную возможность любой молодой особи принять позу ритуального подчинения вожаку для того, чтобы быть принятой в иерархию стаи.

Нет ли в этом рассуждении какой-то, хотя бы маленькой зацепочки, неточности? Мы еще сравнивали с ситуацией в стае волков, потому и убедились. Только вот даже для стаи волков наши общие рассуждения не были до конца точными. Если бы молодой волк не принял ритуальную позу подчинения и проявил агрессию, то его бы вожак мог и загрызть. А вот, если это сделала бы молодая волчица, то не загрыз бы. То есть половой инстинкт, скорее всего, удержал бы от завершения аг­рес­сии. Кажется, к такому выводу подталкивают этологические наблюдения доктора К.Лоренца?

Но ведь и в стае приматов тоже наблюдается различие полов, несмотря на общий ритуал под­чинения. Неточность в наших рассуждениях есть, и вожак стаи все же различает, кто перед ним присел в сексуальной позе – самец или самка. В отношении самца телодвижения вожака будут чисто ритуальными, а вот в отношении молодой самки одного лишь поглаживания по спинке будет недо­ста­точно. Вся стая и сама молодая особь в этом случае ждут от вожака проявления ре­аль­ной сексуальной потенции. Вот он где, выход из тупика – в совпадении ритуальной и реальной сто­роны дела в от­ношениях вожака и молодой самки.

А какое и где в этом случае может случиться препятствие для инстинкта? Ясно, что не на сто­роне вожака, поскольку он уже вожак и испытан в деле. Ну, вот мы и пришли окольным путем к той самой структурной мутации, ненужной детальке человеческого организма, которая единственная от­личает состав органов и тканей человека от всех других гоминидов. Называется эта ткань по науке – девственная плева или hymen, а по-простому – «целка». Вообще говоря, в зачаточном состоянии эта ткань есть у многих видов млекопитающих, а на стадии эмбрионального развития – у всех. Но в чрезмерно развитом виде, образующим существенный признак девственности, эта неотения есть то­лько у человека и ещё у одного вида, не относящегося к приматам.

Единственное, от чего хотелось бы сразу предостеречь молодых коллег – это не спешить сразу вспоминать пошлые фрейдистские конструкции. Сводить все многообразие и красоту социально-ку­льтурной жизни человека к сексуальным мотивам и неврозам – это все равно, что сводить красоту жемчужины к природе песчинки, ставшей причиной ее рождения. Фрейд и его последователи дей­ст­вительно внимательно изучили разломанные «жемчужины» человеческих душ и обнаружили вну­три следы первобытного «песка». Однако красота и все содержание человеческой Ку­льтуры зак­лю­чается вовсе не в исходной «песчинке», а во многих тысячах тонких слоев «пер­ла­мутра» – творческих под­вигов наших далеких и не очень предков.