Дом встретил ее пыльным запустением. Только кухня и ее спальня явно кем-то посещались. Постель застлана чистым бельем, у кровати столик из гостиной, на нем пустой кувшин, кружка-вампирка, под ней записка: «Лья! Иду в рейд. Печенка на льду, вино в бочонке. Приду, как смогу. Донни.»

Лья покачала головой. Лаконично, ничего не скажешь. И стиль вполне узнаваем. Но, что же произошло? Сколько ей стерли? В выписке стоит частичное стирание. И насколько оно «частичное»? Рэнни она помнила прекрасно. И? Мысли шли по кругу. Она села в кресло, чувствуя себя вялой, уставшей. Больной. Тянуло в сон и в слезы. Ведь поела только что, и кормлец не противный был — что ж так плохо-то? Мигнул портал. Так и знала, ходит прямо в комнату. Нахал! Вошел незнакомый симпатичный вампир, закрыл портал. Лья вжалась в спинку кресла, наблюдая исподтишка. Незнакомец, опираясь рукой о стену и энергично крутя задницей, вытаскивал ногу из сапога, наступив на задник. Стащив сапог наполовину, дрыгнул ногой, отправив его в полет. Жест явно привычный и отработанный: сапог улетел точно в угол у двери. Второй отправился по той же траектории. Вампир прислонился к стене и блаженно заурчал, шевеля пальцами на ногах. Лья с трудом подавила смешок — знакомое ощущение! А незнакомец, закончив радоваться избавлению от ненавистной обуви, шагнул к столу, увидел Лью, заулыбался. Она нахмурилась и подобралась. Она его не знала. Вампир остановился.

— Не помнишь? — мотнул он головой. Она мотнула в ответ. — Ну, да, тебе же стерли, — досадливо поморщился он. Сел прямо на пол, где стоял, подобрав ноги кренделем. Рэнни тоже так делал.

— Ты уже ела? — она мотнула головой, не отводя недоверчивого взгляда. — А чего? Записку нашла? — она криво кивнула. Он совсем расстроился. — Послушай, что же они с тобой сделали, а? Ты хоть дроу помнишь? — Лья опять молча кивнула.

— Лья! — почти застонал он — ну, скажи хоть что-нибудь, пожалуйста! Я тебя так ждал! Мне так тоскливо было — ты не представляешь! Если б эльфом остался — точно б сдох! А ты теперь молчишь! Ну, можно я подойду? — ее взгляд сказал ему «нет». Он сник, но вдруг его осенило. Он встал на колени и сжал руки перед грудью умоляющим жестом.

— Райя! Позвольте мне вам служить! Я сильный, и готовить умею! — она смотрела с недоумением. Что он хочет этим сказать?

— Райя, не прогоняйте меня, я все-все делать буду! Я знаю, у вас есть любовь! — не сдавался он.

— Рэнни? Это ты? — да, это она хорошо помнила!

— Я не хочу, чтобы ты испугалась, смутилась или обиделась! Можно, я подойду?

— Рэнни! — засмеялась она с облегчением, протягивая к нему руку — Но, Рэнни, что все это значит? Ты — вампир? Я ничего не понимаю!

— Слава Жнецу, узнала! — засмеялся он, мгновенно оказавшись рядом, и сгреб ее в охапку явно привычным, но незнакомым ей движением. — Привет, Лья! Ох, как плохо-то! — нахмурился он вдруг. — Давай, я тебе попозже все расскажу, ладно? А сейчас мы вот так сделаем! — он содрал с нее пижаму, как шкурку с банана, она и ахнуть не успела, как оказалась в постели.

— Рэнни, что… — начала было она, и замолчала, уже поняв — что. Он отдавал ей энергию. Заливал, запихивал, закачивал — не свою, чью-то, от Рэнни в ней был только слабый привкус талого снега. Остальное — мутный горчащий поток, но как много! Но это невозможно, он же вампир! Так не бывает! Не бывает! У вампира энергию можно отобрать только насильно, затратив при этом, чаще всего, больше, чем отберешь!

— Рэнни?

— Донни. Давай. Чуть. Позже. Ладно? — выдохнул он.

Полтора часа спустя они сидели на кухне. Донни протирал печенку через сито, поливая ее вином.

— Я не знаю, как у тебя получилось. Скорее всего, за счет того, что ты вбухала в меня всю свою энергию при поднятии. А я, бедный, даже сопротивляться не мог, по причине своей полной дохлости! Так что я монстр. Я дофига чего могу — и нифига не хочу. Тем более — демонстрировать кому-либо свои способности. Служу в Руке Средним пальцем, на рожон не лезу, сижу тихо.

— Значит, я теперь твоя мать во Жнеце? И ты свою маму только что… Ай-я-яй! Мало того, что монстр — так еще и абсолютно безнравственный! — веселилась Лья. Чувствовала она себя намного лучше. Слабость еще была, но уже не такая оглушительная, совсем не такая. Сколько же он ей отдал? Сколько же у него было?!! — Разве так можно, сынок!

— Ну, извини, — развел он руками. — Другого способа передачи я, при всем своем монстризме, пока не изобрел! Вытянуть могу, а, чтобы отдать — только так. Так что, хоть дочкой назови — я бы тебя все равно трахнул! Впрочем, — он задумчиво поскреб подбородок, меряя Лью взглядом. — И не для передачи — все равно бы трахнул. Ибо аморален! — поднял он палец. Лья засмеялась. — Я действительно очень скучал и беспокоился, — тихо добавил он. Лья затихла, изумленно покачав головой. Ей до сих пор не верилось. Неужели есть чувства, способные пережить смерть и поднятие? И как ей к этому относиться? Равнодушия она в себе точно не чувствовала. Тогда, что это? Она-то не монстр, а обыкновенные вампиры любить не умеют, так же, как и плакать. Но… она же плакала? Она чуть не разревелась там, у Госпиталя. Что же это за странное смятение? А он вполне спокоен, и, похоже, совсем не переживает по поводу своей исключительности.

— Нет, если тебя вдруг беспокоят возможные косые взгляды — я жениться могу! На человечке какой-нибудь.

— С ума сошел? — возмущенно фыркнула Лья.

— А что? — задрал бровь Донни, удивленный такой эмоциональной реакцией. — Запрещено?

— Да я тебя умоляю — кто ж такую чушь запрещать будет? Жениться на кормлеце — это надо придумать! А смертные ради детей женятся, порядок наследования и все такое! Кто ж за тебя пойдет? Это не запрещено, потому что абсолютно нелепо! Ты не монстр, ты чокнутый! — почему ей так неприятно? Это что, это ревность?!! Она сходит с ума? Он ее заразил, наверно, своей неправильностью!

— Какова мамочка — таков и сынок — фыркнул Донни. — Да ладно, пока не горит, там видно будет. Все равно пока ни одной кандидатуры нет. А меня — он потряс перечницей над кастрюлькой, размешал, лизнул ложку — больше интересует ближайшее будущее. Как ты думаешь, Мастеру Мечей нравятся пухленькие блондинки? — и в ответ на ее недоуменный взгляд — Из меня такая девочка получается — ахнешь!

— Рэнни! — действительно ахнула она, смеясь.

— Донни, Лья, Донни. Или Дон, как больше нравится. Дорогу я уже построил, теперь я гора, — подмигнул он, подавая ей бокал.