Обоз миновал фонтан, проехал через мозаичную арку и остановился на краю прямоугольной площади, сплошь заставленной разноцветными фургонами. Всё ещё переговариваясь, Андрей и Даниэль слезли с козел и направились к дворцу. Кирик хвостом следовал за учителем. Вокруг стоял гвалт. На площади горели костры. Сотни актёров разговаривали, пели, смеялись и пили вино, выставленное щедрым бароном Калисстой. У входа Андрея и Даниэля встретил распорядитель театрального празднества - юркий толстенький человечек в синем бархатном камзоле с кожаной папкой в руках. Андрей сообщил ему название пьесы, которую его труппа собиралась представить зрителям, и человечек аккуратно записал его. Потом он порылся в карманах и вручил Андрею карточку с номером пятнадцать. Андрей покачал головой:

–  Я хотел бы дать представление сегодня.

–  Вне программы?
– недоумённо воскликнул человечек.
– А как же награда?
– Лицо Андрея осталось невозмутимым, и распорядитель занервничал.
– Ничем не могу помочь!
– категорично заявил он и хотел уйти, но Даниэль преградил ему дорогу.
– В чём дело, Андрей?
– возмутился распорядитель.
– Убери мальчишку! Правила для всех одинаковы. При всём моём уважении к Вам, Вы будете выступать пятнадцатыми, то есть послезавтра!

–  Сегодня!
– Андрей подошёл к человечку, склонился к его уху и что-то прошептал.

Распорядитель бросил ошеломлённый взгляд на Даниэля, многозначительно кивнул и опрометью кинулся во дворец. Даниэль громко рассмеялся и подмигнул Кирику:

–  Сегодня ты увидишь меня в роли победителя жаулетов!

–  Это не смешно, - буркнул юноша.

Даниэль потрепал его по светло-каштановым волосам и умоляюще посмотрел на Андрея:

–  Может быть, научишь его улыбаться? Меня тошнит от его постной рожи!

–  Так оставь мальчика в моей труппе, и через год ты его не узнаешь, - благодушно предложил Андрей.

–  Как же! Держи карман шире. Я, между прочим, за него пятьдесят золотых отдал!
– самодовольно заявил Даниэль и прикусил язык, увидев, как вытягивается лицо Кирика.
– Впрочем, это дела давно минувших дней. Теперь Кир - мой ученик!

–  Кстати, давно хочу спросить, чему ты его учишь, Дан?
– ехидно осведомился Андрей.

–  Тому самому, - загадочно ответил Даниэль и заторопился: - Идём, Кир, мне надо тебя покормить.
– Он схватил юношу за руку и потащил к фургонам.

–  Вы всем будете сообщать, что купили меня за пятьдесят монет?
– сквозь зубы поинтересовался Кирик.

–  Но не за две же, - фыркнул Даниэль.
– Пятьдесят монет - цена хорошей лошади, и…

–  Что?! Лошади?!
– Кирик остановился и сунул руку в карман.
– Пусть я умру, но подальше от вас!

–  Да, ладно тебе, Кир. Что ж ты всё так болезненно воспринимаешь?!
– воскликнул Даниэль и махнул рукой: - Смотри, Анна уже на стол накрывает. Идём скорее! Кушать хочется, сил нет!
– Он приобнял юношу за плечи и зашагал к костру, возле которого собралась труппа Андрея.

В разгар ужина в сопровождении дворцовых слуг вернулся Андрей.

–  Спектакль через два часа!
– сообщил он, и актёры, забыв о еде, бросились к фургонам.

Весть о том, что труппа Андрея даёт представление мгновенно облетела площадь и вызвала бурный восторг среди комедиантов. Мало того, что главный конкурент выбыл из борьбы, им представилась возможность увидеть в роли победителя жаулетов легендарного Теодора Великолепного. Вокруг фургонов Андрея сгрудились добровольные помощники. Под руководством Ильи они выгрузили декорации и понесли их во дворец. Фелицата, Анна и другие актёры, занятые в спектакле, спешно приводили в порядок костюмы и настраивали скрипки, лютни и гитары.

Сотни любопытных глаз взирали на Даниэля, и Андрей поспешил увести его во дворец. Кирик тенью следовал за учителем. Он до дрожи боялся потеряться в толпе, а Даниэль в очередной раз забыл об ученике. Кирик протискивался сквозь кипящее людское море, удивляясь барону Калиссте, который открыл двери дворца для всякого сброда. Ему было странно видеть среди роскоши залов и галерей людей в простых, порой сильно поношенных одеждах. Можно было подумать, что в замке Калиссты хозяйничают мятежники, если бы не ликующие вопли актёров, прославляющих доброго барона-мецената.

Андрей привёл Даниэля в светлую овальную комнату, где перед большим серебряным зеркалом стояли коробочки с гримом и болванки с париками, чтобы актёр мог преобразиться хоть в принца, хоть в нищего. На низких столиках были расставлены вазы с фруктами и пирожными, кувшины с вином и водой. Даниэль взял из вазы большое золотистое яблоко и кинул его ученику.

–  Не скучай!
– весело сказал он и подошёл к зеркалу. Андрей вручил ему костюм, и Даниэль быстро переоделся в красно-сине-жёлтые одежды. Теперь он выглядел точь-в-точь, как на картине в галерее бернийского замка. Кирик невольно улыбнулся. "И зачем ему грим? Он же будет играть самого себя!" - дивился юноша, наблюдая, как Андрей ловко преображает лицо Даниэля. С каждым мазком князь утрачивал сходство с самим собой. В конце концов, он стал похож на напыщенного бернийского дворянина, которых Кирик в великом множестве лицезрел в Берне. В довершение Андрей водрузил на голову Даниэля чёрный парик с длинными завитыми локонами и широкополую трёхцветную шляпу с пучком чёрных перьев. Кирик с сочувствием смотрел на учителя: он бы никогда не согласился так изуродовать себя. Однако Даниэль чувствовал себя в крикливом попугайском наряде естественно и непринуждённо. Преображение свершилось: к столику, возле которого сидел Кирик, подошёл Теодор Великолепный - легенда комедиантов Тинуса. Он надменно посмотрел на ученика, и тот почувствовал себя слугой. Даниэль скривил губы и капризным, манерным голосом произнёс: