Дивизион укрепился в скалистых ячейках, создав сильные огневые точки из батальонных минометов. Камни и глыбы служили прочной защитой от прямых попаданий.

5 августа в полдень перед капитаном Котеневым предстали четырнадцать человек в милицейской форме. Изможденные, ослабевшие, измотанные, они едва держались на ногах.

— Остатки отряда милиции из Ростовской области, — докладывал старший группы. (Фамилия его то ли Сергиенко, то ли Сергеев. Котенев точно не помнит).

Капитан предложил им остаться в дивизионе, и милиционеры стали бойцами 810-го полка.

Наступила ночь. Над головой засветились звезды, а потом небо вдруг помрачнело, пошел дождь. К утру стало холодно. Капитан Котенев решил определить милиционеров в расчеты опытных минометчиков. Ведь никто из них с таким оружием не сталкивался: больше — винтовка, пистолет и лишь в последнее время — автомат.

В распоряжение дивизиона подошел партизанский отряд. Капитан Котенев предложил и ему влиться в дивизион. Как будто бы силы и окрепли. Но гитлеровцы тоже непрерывно получали подкрепление. Наши минометчики, обливаясь кровью, стояли насмерть.

Как-то ночью минометчики спустились к реке Маруха. Неожиданно наткнулись на штаб гитлеровского батальона. Разгорелся бой. Враг был разгромлен. Но и наши потери оказались тяжелыми. В дивизионе осталось лишь семнадцать человек. В этом бою почти все ростовские милиционеры погибли.

Капитан Котенев решил пробиваться к своим. Сначала вышли к реке Большой Зеленчук, соединились с подразделениями 808-го полка. Но тут они попали в засаду. И снова — бой ослабевших бойцов с вооруженными до зубов фашистскими егерями!

На высоты Санчарского перевала вышло всего семь человек. Шесть дней держались на высоте. Потом решили продолжать путь. Погибло еще три бойца. И только троим удалось выйти к своим.

Враг не выдержал стойкости защитников Кавказа и отступил. Советский народ завоевал победу.

Но мы до сих пор не знаем всех героев марухской эпопеи. Ее тайна полностью еще не раскрыта.

Наконец она вернулась, эта серая лошадь, которую ждали вот уже два дня. На ней не было ни седла, ни уздечки. На колхозном дворе она подошла к колодцу и тихо заржала. Из конюшни выбежал круглолицый подросток в ситцевой рубашонке с закатанными рукавами и в подвернутых заплатанных штанах.

— Зорька, Зорька! — воскликнул он радостно.

Лошадь повернула к мальчику морду и снова коротко заржала. Мальчик подбежал к колодцу, подхватил ведро, вылил воду в старое деревянное корыто и крикнул:

— Дядя Андрей! Наша Зорька нашлась!..

Из глинобитного приземистого сарая вышел конюх и, прихрамывая, заторопился к Зорьке. Она жадно, не отрываясь от корыта, пила. Конюх внимательно оглядел ее. Лошадь не была истощена. Похоже на то, что бродила где-то по бурьянам и репейникам.

— А где же лейтенант? Почему он не привел Зорьку? — спросил мальчик.

— Это ты спроси у него, — буркнул конюх, озабоченно осматривая Зорьку.

— А где седло?

— У Климова. Где же ему быть?

— Да он же, дядя Андрей, обещал...

— Обещал, обещал!

Конюх закурил козью ножку и припомнил, как младший лейтенант Климов пришел два дня назад на конюшню и, сославшись на распоряжение председательницы колхоза, сказал:

— Срочно — коня. В райцентр надо.

— Всем нужны кони, — закряхтел конюх, — и всем срочно... В ночь на мельницу ехать, а на чем? Вот то-то и оно...

— К ночи как штык буду! Даже раньше! — успокаивал его младший лейтенант.

Но Климов не появился ни к ночи, ни на следующий день.

— Стало быть, в районе задержали паршивца, — сетовал дядя Андрей, поглядывая на мальчика. — Чистое наказание с этой молодежью. И все спешат и спешат. А куда? В рай небесный?

— Да ведь война, дядя Андрей, — мальчик по-взрослому нахмурил брови. — А военным нужны кони. Может, командир ему приказал: «Скачи срочно!»...